64 
Таким образом, примерно к середине июня я начала сходить с ума. Три этажа таунхауса, завядшие розы около лестничных перил, кухня, уборка, стирка, глажка. По выходным помогать Лайону релаксировать после тяжелой рабочей недели. По субботам традиционный звонок маме.
– Как ты, милая? – дежурно волновалась мама.
– Все хорошо, мамочка. А как у вас? – традиционно заверяла ее я. Мама давно успокоилась и решила, что мое будущее пусть и в далеких, но надежных руках. Однако настал и мой предел.
– Я больше так не могу! – заявила я маме, не думая о последствиях.
– Ты о чем? – строго уточнила мама. Действительно, о чем это я. Как бы поточнее выразить чувства, чтобы уложиться в отведенный мне Лайоном трафик.
– Я видеть больше не могу Лайона. Он мне опротивел!
– Что ты такое говоришь, деточка. Господь с тобой. Такой хороший муж. Вы поссорились? – забеспокоилась мама.
– Ты удивительно проницательна. Мы ссоримся постоянно, – почти рыдала я. Лайон с беспокойством вслушивался в мою речь. Я вела себя в несоответствии с протоколом.
– Это из-за тебя. Вечно ты что-нибудь выкинешь. Никакого терпения. И даже не говори мне что Лайон плохо о тебе заботится, – отключила рацию на прием мама.
– Да, именно это и происходит! Он ужасно обо мне заботится! – заорала я. Лайон дернулся всем телом и подошел ближе. Я с вызовом посмотрела ему в глаза, он отвел их и не решился прервать связь.
– И что именно он не делает? – с раздражением вступила в диалог мама. Я чувствовала, что теряю очки даже когда молчу. – Он тебя не кормит?
– Кормит. На убой! – визжала я.
– Ты ходишь в рваном?
– Он даже колготки мне не покупает, говорит, чтобы я под джинсы носила рваные!
– И что? Вообще, под джинсы можно носки носить. Вы молодая семья, вам надо экономить.
– Поразительно! – захохотала я. – Ты говоришь в точности как он.
– Что еще у тебя за претензии? – тоном врача, успокаивающего клиента с весенним обострением продолжила сеанс материнского утешения она.
– Он… Он не делает мне документы.
– Почему? – удивилась мама. – Это незаконно?
– Ну, пока у меня еще виза есть. Я могу по ней жить. Но не могу работать! – причитала я, не имея сил остановиться. Хоть я и понимала, что мама – совсем не тот человек, который может меня понять, но мне ТАК СИЛЬНО нужно было с кем-то поговорить, все равно с кем.
– А зачем тебе работать? – резонно возразила она. Я так и думала, что она это скажет, но у меня опустились руки. – Тебе надо детей рожать.
– В том-то и дело, что я не хочу рожать Лайону детей! – выпалила я и замерла.
– ЧТО? ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ?
– Не хочу! Не могу! Мама, забери меня отсюда. Вытащи. Я больше не могу. У меня здесь никого нет.
– Ты сама выбрала эту жизнь, теперь не жалуйся, – устало заявила мама. – Он – твой муж и ты должна…
– Не рассказывай мне, чего я кому должна. Я всю жизнь кому-то что-то должна. Я его ненавижу! И все равно не останусь здесь, – плакала я. Лайон тряхнул головой и вырвал трубку из моих скользких рук. Из моих мокрых и холодных рук. С кем поведешься – от того и наберешься. Лайон долго что-то обсуждал с моей мамой на двух языках, потом дал мне трубку, чтобы я выслушала пожелания всего хорошего и требования «вести себя хорошо и слушаться Лайона». Сказать, что я была в шоке, значит не сказать ничего. Шок согласно медицинской терминологии – временное краткосрочное изменение восприятия действительности, связанное с невозможностью вынести боль. Шок должен сопровождаться потерей физической чувствительности. Мои нервы работали как часы. А вот душевная чувствительность снизилась до состояния ледников Антарктики. Я не могла и не хотела больше ничего. Совершенно ничего. В том числе и наших субботних профилактических бесед с мамой.
Глава 6. Психология бессознательного
Красота спасет мир, как утверждал великий классик, но, если вдуматься, совершенно непонятно, что именно он имел в виду. В мире полно красоты. Водопады, горячие ключи, заснеженные шапки гор, бушующий океан, наконец. Всему этому великолепию тысячи лет и никто не видел, чтобы в мире от этого что-то поменялось. Войн не стало меньше. Правительства как думали о набивании своих карманов, так и думают по сей день. Голодающим так и не протянута рука помощи. Жаль, что мы не можем спросить лично у Достоевского, поэтому до всего приходится доходить самим. Спасения мира все время откладывается на неопределенный срок. Теоретики сошлись на том, что женский идеал и является тем самым ключом от рая. Красивая богиня – женщина, жена, мать уже много веков спасает человечество как минимум от вымирания. А как максимум стимулирует воображение мужчин и благословляет на подвиги.
64 
