77 
– Невозможно, – ответила я.
– Почему? – не поняла она. Я загрустила. Правда заключалась в том, что я всего лишь блефовала.
– Потому что ты никогда не уедешь без детей, верно?
– Да, – она поняла мою мысль.
– И предпочтешь отдать деньги, если суды зайдут в тупик.
– Да, – снова согласилась она.
– Только выполни одну мою просьбу. Сделай вид, что это не так. Сделай его на некоторое время, пока будет идти суд. Помоги мне доиграть мою партию.
– А этот пижон! – вдруг возмутилась Дашка. – Как ему не совестно такое вытворять с женщиной. Мало того, что приходится одной тащить двух детей, так еще потом и отбивать их у такого крутого адвоката. Где его совесть?
– У адвокатов нет совести. Еще на первом курсе нас отучают ее использовать.
– И что, ты одобряешь его действия? – удивилась Дашка.
– А почему нет? – помахала я рукой в воздухе. – Он выбрал не самую плохую тактику. И если бы не оказалось рядом меня, вполне возможно, ты бы уже готовила денежки.
– А ты на его месте стала бы так себя вести? – спросила Маша.
– Я? Я бы сначала документально подтвердила свое желание участвовать в воспитании. Попереводила бы денег с пару месяцев. Подарки бы официально подарила. Помаячила бы у стен детского сада при свидетелях. Ну а потом все то же самое. Может, еще бы попробовала сюда вселиться под предлогом участия в воспитании. Но это вряд ли.
– Ты страшный человек, – ахнула не без удовольствия Женька.
– А то, – кивнула я и поехала домой. А дома я до красноты раскалила трубку телефона, чтобы поделиться с Дашкой тем, чем никак не могла поделиться при клиентке. Тем, что этот пижон Дементьев мне дико понравился.
– Ты с ума сошла! У тебя с ним впереди тяжелейший процесс. Семейные дрязги! – завопила она.
– Ну и что! У него улыбка прекрасного человека.
– И морда прекрасная! Ларка, прекрати! Ты не должна отдать свое профессиональное будущее за пару ночей с каким-то сторонним мужиком!
– Прекрати орать! – остановила ее я. – Я и не собираюсь проигрывать дело.
– Тогда как? – осадила свой праведный гнев она.
– Вот как-то так, – промямлила я.
– Ты что, думаешь, что можно рассчитывать на роман с человеком, у которого ты выиграла дело? – проговорила она тоном психиатра, беседующего с пациентом.
– А почему нет? – словно дура спросила я.
– А тебе незнакомо слово «мужская гордость»? Или «профессиональная ревность»? А самолюбие?
– Это ты про Шарова? – снова скосила под дурочку я.
– Это я про всех мужиков. Про абсолютно всех. Так что выбирай. Или дело, или роман. Чего тебе хочется больше?
– Роман, – процедила я. – И дело.
– Это не лечится, – воскликнула она.
– Но у него такие глаза. Хочется быть той лошадью, которую он уведет из табуна. Хочется снять его костюм и потрогать его грудь.
– Ну, началось. Идиотка. Когда вы снова встречаетесь?
– В опеке, – заплакала я.
– Я так и предрекаю тебе. Просрешь ты всю опеку. Не миновать провала. Может, кому другому передашь дело?
– А если ему сказать, что к нему лично я отношусь совсем не так, как к нему профессионально?
– Ты уже пробовала с Шаровым, помнишь? И что получилось?
– А если спросить Марго? Или Алину? – я хваталась за соломинку. Алина, от которой я ожидала ответа «конечно, Ларка, о чем думать. Бери и беги», вдруг насупилась и сказала: «всем не дашь. Лучше забудь и доведи хоть дело до конца!»
– А ты уверена, что если ты откажешься от дела, у тебя выгорит с ним роман? – спросила рациональная до зубовного скрежета Марго. Я уверена не была. Это и было самым ужасным. Мне просто понравился мужчина, который ведет дело с другой стороны и который о том, что мне снится его улыбка, похожая на улыбку моего сына, даже не подозревает.
– Тогда работай. И выбрось из головы этот мусор! – посоветовали все. Я угрюмо кивнула и забылась сном. Выкинуть из головы этот мусор не получалось. Вспоминалось его лицо, его губы, его пальцы, нервно раскручивающие брелок с ключом от машины. Хотелось предстать перед ним в самом лучшем виде. А придется предстать в самом худшем, ибо что может быть хуже, чем победить и оставить проигравшим мужчину, которому хочешь проиграть и отдаться во власть победителя сама? Что же делать? Хоть бы он сделал что-нибудь недостойное, чтобы в момент перестать мне нравиться. Хоть бы он оказался женат! Вдруг я подумала, что это не такая уж и ахинея. В конце концов, все оказываются более или менее женатыми. И даже с детьми. И даже я сама с детьми. И могла бы быть замужем. Я решила продолжить эту благодатную мысль. Я представила, как Максим Эдуардович Дементьев садится после наших переговоров в свой автомобиль и едет куда-нибудь в Кунцево, где у него наверняка есть квартира в новом кирпичном доме, по которой можно кататься на велосипеде. И по ней наверняка и катаются на велосипедах его дети. Мальчик и девочка. Мальчик и девочка Дементьевы, все как один красивы и похожи на папу. Или пусть на маму, но с его цыганскими горячими глазами на мамином лице. И мама. Как не неприятно мне было об этом думать, я заставила себя. Я представила ее. В легком шелковом платье, с вьющимися кудрями, высокую, стройную, красивую. Такую, которая бы соответствовала психофизическим достоинствам адвоката Дементьева. Богиня в постели, кудесник на кухне, королева на балу. Он наверняка ее обожает.
77 
