60 
Она покачнулась, но Малкольм не дал ей упасть.
— Но при чем здесь ты? — прошептала она.
И прежде чем мир вокруг поглотила тьма, он подхватил ее на руки.
В чувство ее привел омерзительный запах. Она лежала в постели, в отведенной ей комнате. Рядом сидел Малкольм. Лицо его было серьезно. И в этот момент кошмар вернулся во всей своей страшной силе, все началось сначала. В голове как будто громыхал молот, грозя разнести ей череп изнутри. Малкольм ошибался. Нет, он наверняка ошибался, даже если Сибилла наделена силой десятка мужчин.
— Прости меня, я не хотел, — произнес Малкольм.
— Убирайся! — выкрикнула Клэр.
Она вполне допускала, что отдельные мужчины генетически запрограммированы на то, чтобы творить зло, и что само это зло такое же древнее, как Библия. Она вполне могла допустить, что преступления плоти существовали и в Средние века, точно так же, как и преступления страсти. Но чтобы эти преступления совершали сверхъестественные существа, наделенные сверхчеловеческой силой, — увольте, в такое она отказывается верить.
Малкольм вышел из комнаты.
Клэр откинулась на подушки. На душе было муторно. Зло — прерогатива человека. То, что она услышала, — не более чем средневековый миф. Никакого дьявола не существует, и она будет без устали повторять эту фразу, пока не вернется домой. Вполне возможно, что Морэй не по-человечески жесток, хитер и честолюбив и намеренно распространяет о себе подобные небылицы. Будто он — повелитель зла. Чему удивляться — темное, непросвещенное время. Так что вполне естественно, что такие люди, как Малкольм, прибегали к разного рода суевериям, чтобы объяснить вещи, которые были выше их понимания.
Клэр почувствовала, что щеки ее сделались влажными от слез.
Да, но преступники так и не были пойманы. Их способность соблазнить свою жертву так и не получила убедительного объяснения. Все жертвы скончались от острой сердечной недостаточности. Причем была целая эпидемия подобных случаев…
Неожиданно с громким стуком распахнулся ставень.
Трясясь от страха, Клэр вскочила с постели. Но Сибилла так и не появилась, равно как и никакой другой демон. Клэр поспешила напомнить себе, что окно слишком маленькое и узкое, в такое не пролезть даже ребенку. К тому же Сибилле, чтобы попасть внутрь, никакие окна не нужны. Злясь на себя за свои страхи, Клэр чертыхнулась и, подбежав к окну, захлопнула ставень. На крепостном валу плясали какие-то тени — или ей это только показалось?
Нет, спешила она успокоить себя, это по стенам и крепостному валу ходит ночная стража. В очаге, шипя, упало полено. Сердце Клэр от ужаса едва не выскочило из груди. Чувствуя, что не в силах совладать со страхом, она выскочила из комнаты и инстинктивно бросилась вниз, в обеденный зал. Дверь была открыта, и Клэр заметила внутри Малкольма. Тяжело дыша, она ухватилась за ручку двери.
Он обернулся. Кстати, он успел раздеться — снял с себя все, вплоть до исподнего, — и теперь сидел перед ней во всей своей красе. Клэр отметила про себя, что природа щедро наградила его мужскими достоинствами. Он вопросительно посмотрел на нее, но Клэр даже не сдвинулась с места. У нее перехватило дыхание, но плотское желание было здесь ни при чем. Из глаз ее катились слезы. Она поспешила их вытереть, а в это время в голове у нее крутился вихрь из крови, демонов, Магистров, Малкольма.
Та девушка умерла наслаждаясь мною.
Клэр почувствовала, как к горлу подкатил комок тошноты. "Прекрати", — одернула она себя. Малкольм — человек, причем человек хороший, и на его совести нет никаких преступлений, в том числе и преступлений плоти. Та женщина умерла потому, что не вынесла чересчур страстного секса. Если верить Малкольму, во всем виноваты наделенные нечеловеческой силой демоны — это они высасывают жизнь из своих жертв.
— Ты что-то забыла, красавица?
Не доверяя себе, она медленно подняла глаза.
— Ставень распахнулся — выдавила она шепотом.
— Это ветер. Здесь нет никакой нечистой силы. Перед тем как сесть ужинать, стены окропили святой водой. — С этими словами он, словно полотенцем, обернул плащом чресла. Увы, его внушительные мужские достоинства продолжали выпирать через ткань.
Клэр била дрожь.
— Димханаин не посмеют войти в святое место, моя милая, — мягко добавил Малкольм, но обнимать ее не стал.
Боже, как ей хотелось в эти минуты ощутить себя в его крепких мужских объятиях!
60 
