29 
— А теперь давай спать.
«Спать? Неужели он думает, что мне удастся заснуть рядом с ним? Он сошел с ума?»
Она лежала, глядя в потолок, считая минуты и ожидая, когда Горданис уснет и ослабит объятия. В конце концов, когда, по ее мнению, прошло достаточно времени, она начала медленно от него отодвигаться. В отчаянной попытке высвободиться она сделала резкое движение и уперлась коленом в его бедро.
Джоанна застыла и услышала в темноте спокойный, почти беспечный голос Горданиса:
— Продолжай извиваться, дорогая, если хочешь, но я должен тебя предупредить, что не обладаю безграничным самоконтролем. — Помолчав, он прибавил: — Может, так тебе будет удобнее. — Он повернулся на бок и прижал Джоанну спиной к своей груди. — Теперь закрывай глаза, — прошептал он.
Охваченная бесполезным негодованием, Джоанна повиновалась.
* * *
Проснувшись утром, она изумилась тому, что ей все-таки удалось уснуть в одной постели с Горданисом. Ей даже приснился сон, в котором она плавала в бассейне, а легкий ветерок обдувал ее тело.
Сейчас она находилась в кровати одна, но была обнажена. Ее смятая ночная рубашка валялась на полу.
Схватив рубашку, она прижала ее к груди, словно защищаясь. «Он раздел меня, когда я крепко уснула».
Джоанна услышала звон фарфора из коридора — Хара несла ей кофе. Она быстро надела ночную рубашку.
Хара не обратила никакого внимания на ее внешний вид. Наливая кофе, она заявила:
— Господин Вассос уехал в Афины очень рано утром.
Джоанна охнула и вздрогнула, но объяснила свою дрожь чувством облегчения, а не разочарования.
— Он вернется сегодня вечером, — прибавила Хара, будто утешая ее. — Сегодня вы отдыхаете и наводите для него красоту. — Она подошла к шкафу и достала оттуда бирюзовое бикини и такого же цвета прозрачную тунику с расшитой золотом горловиной и с улыбкой протянула одежду Джоанне. — Будете плавать в бассейне, да?
— Возможно, — ответила она. — Я еще не решила. — Помолчав, Джоанна спросила: — Хара, кто живет в доме в оливковой роще?
Туника соскользнула с вешалки на пол, и пожилая женщина наклонилась, чтобы ее поднять. Она выпрямилась, выглядя смущенной.
— Не важно, госпожа Джоанна. Вас это не должно волновать. Вам лучше держаться подальше от этого дома.
— Но, должно быть, здесь одиноко, особенно маленькому ребенку. Я бы пошла и поиграла с ней, взяла ее на прогулку. Может, мы искупались бы в бассейне.
— Боже! — бурно отреагировала Хара. — Нет, мадемуазель. Нельзя. Ребенок должен жить в другом доме, а не здесь. А гулять вам лучше по пляжу.
— Тогда я поговорю об этом с господином… Вассосом. — Джоанна слегка запнулась, произнося непривычное имя.
Выражение лица Хары стало каменным.
— Нет, мадемуазель, вы не должны с ним об этом говорить. Это запрещено. Есть кое-что, чего вы не понимаете. — Она сложила одежду на стуле у туалетного столика и поспешила к двери.
Джоанна смотрела ей вслед, и ее недоумение сменилось гневом.
«Запрещено? Не обязательно спрашивать, кто ввел этот запрет».
— Нет, Хара, — проговорила она себе под нос. — Это вы не понимаете. Что бы там ни случилось, эта маленькая девочка ни в чем не виновата, и она несчастна. Я поняла это по ее взгляду. И я знаю, она не хотела, чтобы я уходила.
Приняв душ, одевшись и позавтракав, Джоанна отправилась к дому в оливковой роще. Девочки по имени Элени нигде не оказалось. На самом деле дом казался брошенным. Пару минут она постояла у забора, прислушиваясь к тишине, а затем попыталась войти в калитку, но она была заперта.
Куда отправились жильцы этого дома? Неужели их увезли после того, как Джоанна переговорила с Харой?
Она повернулась, чтобы уйти, и остановилась, краем глаза заметив какое-то движение. Ей показалось, что ставня на окне верхнего этажа покачнулась. Джоанна какое-то время стояла, смотря на окно, потом пожала плечами и отправилась восвояси.
Весь день она читала книги, сидя на затененной террасе и стараясь не думать о возвращении Вассоса. Он не вернулся к ужину. Джоанна поужинала в одиночестве, надеясь, что он останется ночевать в Афинах.
Когда она прошла в спальню, на ее кровати лежала новая красивая ночная рубашка. «Я никогда не носила такой прекрасной вещи», — подумала она, тупо глядя в зеркало на атласную ткань и полосу кружева, едва прикрывавшую грудь.
29 
