79 
Я составил в голове план, как попаду в Бангалор, еще когда подметал осколки бутылки на парковке. Прямой поезд отпадал категорически. Попадешься на глаза кому не надо, и полиции мигом станет известно, где тебя искать. Надо петлять, пересаживаться с поезда на поезд, путать следы.
Конечно, Дхарам был обузой. В одной руке тяжеленный красный портфель, в другую вцепился мальчик. Я разбудил его, вытащил из-под накомарника и сказал, что у меня отпуск и мы едем на юг. Но от своего плана я не отступил: мы двигались к Бангалору зигзагами.
Третий день поездки. Хайдарабад[44]. Не выпуская из рук красный портфель, стою в очереди в вокзальной чайной — успею выпить чашечку до отхода поезда. Дхарама я оставил в купе стеречь наши места. На потолке сидит геккон — поглядываю на него с опаской, хоть бы смылся куда-нибудь, пока не подошла моя очередь.
Геккон кидается влево, замирает на мгновение на большом бумажном листе, наклеенном на стену, и пропадает из виду.
Это не просто лист бумаги — полицейский плакат! Мой полицейский плакат, уже прибывший в Хайдарабад. Смотрю на него с гордой улыбкой.
Улыбка моя длится всего секунду, господин Цзябао. В Индии все делается через пень-колоду, и рядом с моим портретом пришлепан другой плакат — о двух кашмирских террористах, разыскиваемых за взрыв в каком-то людном месте.
Можно подумать, я тоже террорист. Полная дурь.
Чувствую на себе чей-то взгляд. Какой-то парень, заложив руки за спину, поглядывает то на меня, то на плакат. Меня пробирает дрожь. Стараюсь отодвинуться от плаката, но уже поздно. Парень подбирается поближе ко мне, хватает за руку и всматривается в лицо.
Спрашивает:
— А что там написано? На этом плакате?
— Сам прочти.
— Не могу.
И тут до меня доходит, в чем дело, что ему нужно. Он смущен, но что безграмотному остается, как не обратиться за помощью к умеющему читать. По выговору мне становится ясно, что парень, как и я, из Мрака.
— Это люди, которые разыскиваются на этой неделе, — объясняю я. — Вот эти двое — террористы из Кашмира.
— А что они натворили?
— Школу взорвали. Убили восемь человек детей.
— А усатый? — Он стучит согнутым пальцем по моей фотографии.
— Этот малый их поймал.
— Как это ему удалось?
Делаю вид, что читаю текст, наклоняюсь поближе к плакатам и шевелю губами.
— Тут сказано, что усатый — шофер. Эти два кашмирца сели к нему в машину.
— И что?
— Шофер сделал вид, что не догадывается, кто они, и принялся возить по Дели. Потом остановил машину на темном участке дороги, разбил бутылку и перерезал им глотки. Вот так.
Чиркаю пальцем по фото террористов.
— Ух ты. А что это была за бутылка?
— Из-под английского спиртного. Очень крепкая.
— Знаю. Каждую пятницу покупал такую для хозяина. Называлась «Смир-фон».
— «Смир-нофф», — поправляю я, но он не слышит. Внимание его приковано к плакату.
Ни с того ни с сего он кладет мне руку на плечо:
— Знаешь, на кого похож парень на плакате?
— На кого?
Он ухмыляется:
— На меня.
Перевожу взгляд с него на фото.
— А ведь правда. — И я хлопаю его по спине.
Говорю вам, лицо с плаката подошло бы доброй половине мужчин в Индии.
Мне стыдно перед этим безграмотным бедолагой — тут же вспомнился отец, и над ним, наверное, вот так же насмехались и издевались грамотные седоки, — и, чтобы хоть как-то загладить вину, угощаю парня чаем, прежде чем вернуться в вагон.
* * *
Сэр,
Я не политик и не парламентарий. Убить человека для меня не шутка. Четыре недели в Бангалоре понадобились мне, чтобы привести в порядок нервы.
Все эти четыре недели я делал одно и то же: уходил из гостиницы в восемь утра (под залог в пять тысяч рупий я снял номер в маленьком обшарпанном привокзальном отеле) с набитым деньгами портфелем в руке — ну как оставишь такую сумму в номере? — и возвращался только к обеду.
Ели мы вместе с Дхарамом. Какое развлечение он находил себе по утрам, не ведаю, но настроение у него было неизменно превосходное. Впервые в жизни у него были настоящие каникулы. Глядя на его веселое лицо, я сам радовался.
Обед стоил четыре рупии за тарелку. На юге еда недешевая. И странная: мелко покромсанные овощи, залитые водянистым соусом карри. После обеда я шел в наш номер и спал. К четырем часам спускался, заказывал печенье «Парле Милк» и чай, я ведь еще не знал, как надо пить кофе.
79 
