Особенно,... 
73 
Раджи это разозлило настолько, что он бросил сестру и побежал куда глаза глядят, а она припустилась за ним, однако догнать брата не смогла – пока он сам не остановился.
– Смотри! – взвизгнул он, указывая на череду калек, сидевших с перебинтованными руками и ногами перед домом с белым куполом.
Дети опасливо миновали прокаженных. И увидели человека, который лежал на скамье, закрыв перекрещенными ладонями лицо, и тяжело дышал. Пройдя мимо этой скамьи, Соумия заметила на берегу, у самого края воды, маленький зеленый сквер.
Тут уж и Раджи притих.
В сквере было шумно. Полицейский лупил по щекам мужчину, очень смуглого:
– Ты туфли украл? Ты?
Очень смуглый мужчина только головой мотал. Полицейский ударил его сильнее:
– Сын лысой женщины, нажрешься дури, а после обувь воруешь? Ах ты…
За кустами, совсем рядом с детьми, прятались трое беловолосых мужчин. Они замахали руками, подзывая к себе Соумию, чтобы и она тоже спряталась. Соумия и Раджи залезли в кусты и стали ждать, когда уйдет полицейский.
Она прошептала одному из беловолосых:
– Я дочь Рамачандрана, человека, который ломает дома богачей в переулке Роз.
Никто из них отца ее не знал.
– А что тебе нужно, девочка?
Она произнесла название так, как запомнила его:
– …ерыч.
Один из троих – похоже, он был у них главным – насупился:
– Скажи еще раз.
Соумия повторила то же слово, он кивнул. Потом достал свернутый из газетной бумаги пакетик, постучал по нему пальцем; из пакетика потекла струйка белого порошка, похожего на толченый мел. Беловолосый вытащил из другого кармана сигарету, разрезал ее по всей длине, вытряхнул табак, насыпал вместо него порошок и снова скрутил сигарету. Потом поднял ее перед собой и протянул свободную руку к Соумии:
– Двадцать рупий.
– У меня только девять, – сказала она. – Возьмите девять.
– Десять.
Она отдала ему деньги, забрала сигарету. И тут ее посетило страшное сомнение.
– Если вы взяли с меня лишнее, если надули, мы вернемся сюда с папочкой, и он всех вас побьет!
Беловолосые мужчины прижались друг к другу, затряслись и захохотали. У них явно не все были дома. Соумия схватила Раджи за руку и побежала с ним из сквера.
В голове ее мелькали обрывки сцены: она показывает папочке то, что принесла для него из такой дали. А он говорит: «Милая» – как говорил раньше, – пылко обнимает ее, и оба они чуть с ума не сходят от взаимной любви.
Вскоре у нее начало жечь левую ногу, и она согнула пальцы ступни, вгляделась в них. Раджи требовал, чтобы сестра несла его на руках, – в общем-то, это честно, думала Соумия, мальчик вел себя сегодня совсем неплохо.
Снова пошел дождь. Раджи расплакался. Она целых три раза пригрозила бросить его, а один раз и вправду бросила и прошла целый квартал, прежде чем он бегом догнал ее и сказал, что за ним погнался огромный белый дракон.
Они залезли в автобус.
– Билеты! – крикнул кондуктор, но Соумия, подмигнув ему, сказала:
– Большой Брат, довезите нас бесплатно, пожалуйста…
Кондуктор улыбнулся и разрешил им постоять у задней двери.
Когда они возвратились в переулок Роз, темень стояла уже непроглядная. Во всех особняках светились окна. Прораб сидел под своей газовой лампой, разговаривая с одним из рабочих. Дом стал ниже ростом – все его поперечные балки были отпилены.
Увидев детей, прораб закричал:
– Опять в окрестностях попрошайничали?
– Нет, не попрошайничали.
– Не ври! Вас целый день не было – чем еще вы могли заниматься? Только попрошайничать в переулке Роз!
Соумия презрительно приподняла верхнюю губу:
– Вы бы сначала спросили, попрошайничали мы там или нет, а потом бы уж и ругались!
Прораб смерил их гневным взглядом, но ничего не сказал, пораженный логикой девочки.
Раджи понесся вперед, выкликая мать. Дети нашли ее одиноко спящей, не сняв мокрого от дождя сари. Раджи подскочил к матери, боднул лбом и принялся, чтобы согреться, потираться о нее, точно котенок; спящая женщина застонала, повернулась на другой бок и стала рукой отталкивать Раджи.
– Амма, – тряс он ее, – амма! Я есть хочу! Соумия меня за весь день ничем не кормила! Заставляла ходить, в автобусы лезть, и все без еды! Белый человек дал ей сто рупий, а она мне ни поесть, ни попить не купила.
– Не ври! – прошипела Соумия. – А печеньки?
Но он продолжал трясти мать:
– Амма! Соумия мне целый день есть-пить не давала!
Дети подрались. Но тут чья-то рука легонько хлопнула Соумию по плечу:
73 
