Особенно,... 
49 
ПУМЕРАНГ: Не так уж глупо. Исключая настоящих чемпионов, Пореда был самым грязным, самым трудным, самым мощным, самым знающим из возможных противников Ларри. Бокс, из которого убрана вся поэзия. Бой, приведенный к первоначальному состоянию. Надо было только убедить его выйти на ринг. Мондини надел свой лучший плащ, отправился в банк, взял кое-какую сумму из своих сбережений и поехал в зал, где Пореда тренировал бойцов. Случайность или нет, но зал находился рядом с бойнями.
— Ничего себе пачка, — заметил Пореда, взвешивая на ладони кредитки. — Многовато для боксера, который уже два года не сдавал ни одной встречи.
Мондини и глазом не моргнул.
— Ты не понял, Пореда. Я плачу, если ты выиграешь.
— Если я выиграю?
— Именно.
— Ты с ума сошел. Твой парень — природный боксер, ты держишь в руках сокровище и платишь кому-то за то, чтобы он валялся на ковре.
— У меня свои резоны, Пореда.
— Нет-нет, я и слышать об этом не желаю, я покончил раз и навсегда со всеми этими пари, у меня только две руки, и больше я их ломать не хочу.
— Это совсем другое дело, уверяю тебя.
— Тогда что, ты тренируешь ребят, чтобы они проигрывали?
— Бывает и такое.
— Ты с ума сошел.
— Может быть. Итак, ты согласен?
Пореде не верилось. Первый раз с ним заключали сделку, чтобы он победил.
— Мондини, давай не вешать друг другу лапшу на уши. Этот Горман — настоящий самородок, но если я захочу найти способ его уделать, я это сделаю.
— Я знаю. Поэтому я здесь.
— Ты здорово рискуешь своими деньгами.
— Я знаю.
— Мондини…
— Да?
— Что за этим стоит?
— Ничего. Я только хочу знать, сможет ли этот парень хоть раз протанцевать, если извалять его в дерьме. Дерьмо — это ты.
Пореда улыбнулся. У него имелись: бывшая жена, которая высасывала из него алименты, любовница на пятнадцать лет его моложе и налоговый инспектор, за тысячу долларов в месяц не вспоминавший о существовании Пореды. Так что Пореда улыбнулся. Сплюнул на землю. Такая у него была манера заключать сделки.
— Она кашлянула.
— Кто?
— Шатци… она кашлянула.
— Настает решающий момент.
— Он запал на нее, он продаст прицеп, могу поклясться, он продаст прицеп.
— Пуговица расстегнулась?
— Отсюда не видно.
— Должна была расстегнуться.
— По-моему, этого недостаточно.
— Десять за то, что у нее получится, — не сказал Пумеранг и вынул из кармана замусоленную кредитку.
— О'кей, ставим по десять. И по двадцать — на Пореду.
— Никаких пари, ребята, Мондини дал ему слово.
— Что за важность, мы всегда делали пари.
— В этот раз дело серьезное.
— А в другие разы нет?
— Это намного серьезнее.
— Хорошо, но это бокс или нет?
— Это не я, а Мондини, я никогда не давал слова насчет пари…
— Это одно и то же.
— Нет, не одно и то же.
В этот момент профессор Бандини сказал Шатци:
— Давайте сегодня пообедаем вместе.
Шатци улыбнулась:
— В другой раз, профессор.
Она протянула руку, которую профессор Бандини пожал.
— Значит, в другой раз.
— Да.
Шатци повернулась и пошла по небольшой алее, усыпанной гравием. Перед тем как поравняться с гаражом, она застегнула пуговицу на груди. Когда она оказалась лицом к лицу с Гульдом, вид у нее был серьезный.
— Жена ушла от него к другой. К другой женщине.
— Классно.
— Ты мог бы сказать мне об этом.
— Я не знал.
— Он у тебя ничего не читает?
— В любом случае, он не читает историю своего брака.
— Нет?
— Нет.
— А-а.
Шатци обернулась. Профессор все еще стоял там. Он помахал ей рукой. Шатци помахала в ответ.
— А он неплохой парень.
— Ну да.
— Он не заслужил желтого прицепа. Иногда люди изводятся из-за вещей, о которых ничего не слышали, вот так, просто им нравится изводиться… они берут и начинают изводиться…
— Шатци…
— Что?
— СКАЖИ, ПОЖАЛУЙСТА, ОН СПЛАВИЛ ТЕБЕ ИЛИ НЕТ СВОЙ ДОЛБАНЫЙ ПРИЦЕП?
— Гульд…
— Да?
— Не ори.
— О'кей.
— Ты хочешь знать, удалось ли мне купить за бесценок прицеп «Пагоде» желтого цвета, семьдесят первого года выпуска?
— Да.
— ДЕРЬМО, СКОТИНА, СУЧИЙ ПОТРОХ, УБЛЮДОК, СУКИН СЫН, КОНЕЧНО, ДА!
Она закричала настолько громко, что пуговица на груди расстегнулась. Гульд, Дизель и Пумеранг, словно оглушенные, сделали сладкие глаза. Не из-за пуговицы. Из-за прицепа. Им и в голову не приходило, что все может закончиться благополучно. Они глазели на Шатци, как на Мами Джейн в новом воплощении, которая явилась отрезать яйца Францу Форте, коммерческому директору CRB. Дерьмо, скотина, сучий потрох, ублюдок, сукин сын. Ей это удалось.
49 
