30 
Она улыбнулась, чувствуя себя невероятно пресыщенной и умиротворенной. Какая ей теперь разница, что скажут другие люди насчет ее внешности? Рядом с Хэлом она ощущала себя красивой и желанной.
Повернувшись, Мередит провела рукой по его боку.
— Очень хорошо, — честно призналась она.
— Я имел в виду, не жалеешь ли ты, что не стала слушать свой рассудок? — уточнил Хэл с притворной суровостью.
— Совсем нет, — снова улыбнулась Мередит. Тот ее прыжок со скалы не шел ни в какое сравнение с ласками и поцелуями Хэла. — Я думаю, что смогу привыкнуть поступать так, как мне хочется, — сказала она, затем лениво потянулась и огляделась.
В комнате Хэла была скромная обстановка. Кровать, стул, массивный комод и зеркало, к которому была прикреплена найденная Мередит фотография его семьи.
— Я не верю тебе, Мередит, скоро ты снова станешь рассудительной и практичной, — произнес Хэл и, увидев блеск в глазах девушки, откинул прядь волос с ее раскрасневшегося лица. — По-моему, ты что-то задумала! Давай-ка, признавайся!
Мередит хотела уже начать спорить, но не вышло.
— Я просто подумала, что не должна быстро привыкать к своему самовольству, — созналась она. — Сегодня нам было очень хорошо вместе, но это не навсегда. Скоро приедет Люси.
Хэл замер.
— Она уже сообщила тебе о своем приезде?
— Нет, ее сообщения достаточно неопределенны, но, по ее словам, Ричард выздоравливает. — Мередит слегка нахмурилась. — Я не понимаю, что происходит. Она так хотела поскорее вернуться к Кевину, а теперь даже не упоминает о нем. Да и он перестал спрашивать о ней. Ты заметил?
— Кевин не слишком разговорчив, — сказал Хэл и снова принялся неторопливо поглаживать Мередит.
От его прикосновений она выгнулась, но по-прежнему продолжала думать о сестре и Ричарде.
— Может, мне следует намекнуть Люси о том, что Кевин охладел к ней и она должна поскорее вернуться на ранчо?
— Я считаю, что не стоит, — твердо произнес Хэл. — Люси сама все уладит.
— А что, если она не вернется? — задумчиво спросила Мередит.
Наступило молчание.
— Наверное, тебе захочется уехать домой, — спустя какое-то время ответил Хэл.
— Конечно, захочется, — как-то слишком торопливо ответила Мередит.
Она задалась вопросом, что ответила бы Хэлу, попроси он ее остаться, но потом вспомнила: он никогда не сделает этого.
— В любом случае тебе незачем волноваться. Люси обязательно вернется сюда, — сказал Хэл.
— Ты прав.
— Когда она приедет, ты сможешь возвратиться домой, — продолжал он, заставляя себя забыть все мысли о грядущем одиночестве без Мередит. Она выросла в городе и мечтает об идеальном мужчине, а он никак не вписывается в ее жизнь.
Да, она уедет, но сейчас у них еще есть время побыть вместе.
Хэл перевернулся и опустился на Мередит.
— А тем временем…
— Что? — хитро прищурилась Мередит, обнимая его за шею.
Хэл наклонился и неторопливо поцеловал ее.
— Давай забудем обо всех на эти несколько недель и насладимся друг другом.
— Согласна, — прошептала она у его губ. — Не будем тратить время попусту.
Все последующие дни были просто замечательными.
Мередит никогда прежде не чувствовала себя такой свободной, смелой и требовательной. Только теперь она поняла, что заботилась о других людях в ущерб себе. Не стоит постоянно устраивать счастье других, нужно позаботиться и о себе.
В душе Мередит наконец поселилась уверенность в своей привлекательности.
Распорядок ее дня не изменился. Она по-прежнему поднималась на рассвете, чтобы приготовить завтрак, потом обед и ужин, убирала в доме, кормила цыплят и делала переводы.
Однако теперь после ужина всем ее вниманием завладевал Хэл. Они проводили вместе долгие, полные наслаждения ночи. Мередит очень не хотелось думать о неизбежности расставания с Хэлом, поэтому она предпочитала наслаждаться настоящим.
— Завтра нам предстоит осмотреть загоны и перегнать стада, — сказал Хэл в один из вечеров, когда он и Мередит убирали грязную посуду со стола. — Мы должны будем рано встать.
— Во сколько? — спросила девушка. Она всегда с трудом отпускала его от себя по утрам.
— Завтрак должен быть готов в половине пятого.
— Значит, спать мне нужно идти прямо сейчас, потому что завтра я поднимусь в четыре часа, — проворчала она.
30 
