86 
* * *
Этим вечером я долго не могла уснуть, хотя накануне мы с Фабионом встали еще до рассвета. В принципе в этом не было ничего удивительного. Не до отдыха, когда только и думаешь о том, какие мучения тебя ожидают в скором будущем.
Где-то высоко над нами сияли крупные звезды, запутавшись в кронах деревьев. Неподалеку слышалось фырканье лошадей, тоже устраивающихся на заслуженный отдых. Удивительно было, что Марко не стал выставлять никакой охраны на ночь. Лишь обошел по кругу место привала, что-то шепча себе под нос. Судя по тому, как Фабион при этом напрягся и помрачнел, – бежать нам теперь точно не имело никакого смысла. Наверняка мы не сумеем и пары шагов сделать. В лучшем случае будем сразу же пойманы. В худшем… Не хочется даже думать, учитывая недавние угрозы Марко в мой адрес.
Фабион тоже не спал. Он лежал на спине и задумчиво смотрел в небо. Всполохи костра отражались у него в глазах крохотными лепестками пламени, отчего мне было немного не по себе. Интересно, что он задумал? Или просто старался успокоить меня пустыми, ничего не значащими фразами? Если честно, мне так не показалось. Напротив, создалось впечатление, будто он готовится к чему-то. Точнее – готовит себя к принятию какого-то решения.
Не удержавшись, я передвинулась ближе к нему. Прислонилась пылающим лбом к его плечу. К вечеру утихшая было головная боль вновь разыгралась, словно Марко исподволь пытался прочесть мои мысли. Но сам маг при этом выглядел достаточно отстраненным. Он сидел поодаль около костра, изредка поглядывая на нас с откровенным недовольством, но не вмешивался. Верно, решил, что глупо запрещать что-либо делать тем, чьи дни и без того сочтены. Мол, пусть племянник потешится с ведьмой, пока ее не отправили на костер.
Фабион, все так же глядя отсутствующим взглядом в небо, приобнял меня. Тяжело вздохнул, занятый своими мыслями, но не стал начинать беседу. А с другой стороны – что еще было говорить? Все понятно и без слов. Мы крупно влипли. И если у Фабиона еще есть надежда выбраться из сложившейся ситуации пусть и с потерями, но живым, то у меня даже этой малости нет. Все, что ждет меня в ближайшем будущем, – крайне мучительное судебное разбирательство, щедро приправленное пытками, и не менее мучительная казнь на костре. Нет, все-таки сглупила я, когда позволила приятелю увлечь меня в столь сомнительную авантюру. Стоило согласиться на женский монастырь и служение Светлому близнецу. Да, от скуки я бы вскоре взвыла, но рано или поздно привыкла бы и смирилась.
При этой крамольной мысли виски особенно сильно сдавило новым приступом. Я тихонько ахнула от боли.
– Тише, Катарина, – неожиданно шепнул Фабион. – Прошу.
Марко, словно заподозрив неладное, вскинул голову и с подозрением на нас уставился. Приятель замер, перестав поглаживать меня по плечу. Насторожилась и я, не понимая, что все это означает. Зато головная боль немного утихла, правда, полностью не пропала, лишь затаилась в висках и в глазницах.
Через неполную минуту Марко перестал буравить нас злобным, подозрительным взглядом и вернулся к прежнему занятию – разглядыванию углей в догорающем костре. Один из монахов, удобно расположившийся неподалеку, вывел заливистую трель носом и звучно захрапел.
Мигрень словно по молчаливому приказу вновь проснулась. Но на этот раз я терпела, не позволяя себе даже затаить дыхание при особенно сильных спазмах. По всей видимости, это Фабион пытается что-то сделать. Но что? Неужели снимает знак привязки, начертанный на моем лбу его омерзительным дядей? Но даже если это и так, то все равно – нам вряд ли удастся сбежать. Едва мы пересечем невидимую защитную линию, установленную Марко вокруг привала, как сработает тревога. Или у приятеля есть план и на этот счет?
Внезапно головная боль схлынула. Пропала так резко, словно ее и не было. В этот же момент Фабион повернулся ко мне лицом, обнял меня и уткнулся носом в сгиб шеи, будто засыпая. От его столь непозволительной близости мне стало не по себе. Даже Марко не удержался от какого-то язвительного комментария, правда, буркнул его себе под нос, поэтому я не услышала, насколько дурного он обо мне мнения. Впрочем, вряд ли он может думать обо мне еще хуже, чем сейчас.
От теплого дыхания Фабиона у меня мурашки забегали по коже. Я попыталась отодвинуться, но приятель крепко прижал меня к земле, не позволяя шевельнуться. А через миг я услышала его тихий, почти беззвучный шепот:
86 
