ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  98  

Урок, который Падмини извлекла из успешно сложившейся жизни тети Анупамы и своей матери, гласил: все, за что ты берешься, нужно делать с душой и с полной самоотдачей. Падмини исполнился двадцать один год, работа в «Пендлтоне» стала для нее первой после получения диплома по специальности «управление отелем». Отсюда она намеревалась перейти на должность консьержа в отеле класса люкс, дослужиться для главного управляющего, а уж потом стать владелицей собственного отеля. Она любила людей, с удовольствием решала их проблемы, чтобы у них улучшалось настроение, и ей многое удавалось и в математике, и в готовке.

Санжай, ее бойфренд, говорил, что и выглядит она потрясающе, фатакди у нее сексуальная, как шутиха, но ее чувство собственного достоинства, воспитание и обаяние таковы, что она никогда не вызовет зависть у других женщин. Санжай хотел только чодо — это слово Падмини никогда не произнесла бы вслух ни на одном языке. Если бы Санжаю пришлось выбирать между едой и чодо, он бы умер от голода. Но парень он был хороший, серьезно относился к своей карьере и никогда не лгал, даже ради того, чтобы отправить его вечно готовый к бою лауда в то самое место, куда ему хотелось попасть.

Если красивая внешность являлась преимуществом для консьержки, менеджера, а потом и владелицы отеля, то иной раз она сильно мешала. Сенатор Блэндон воспылал к ней самыми теплыми чувствами, а его идея флирта заключалась в непристойных шутках, почти похабных, заставлявших ее краснеть. Среди его знакомых также нашелся человек, который научил сенатора нескольким словам на индийском, чтобы тот мог показать Падмини, что он интересуется культурой страны, из которой она приехала в Америку. Иногда он называл ее одной из аспара, то есть божественных нимф, или баташа, то есть сахарной конфеткой. Он называл ее биби Падмини, что означало «мисс» Падмини. Но тот, кто учил сенатора языку Индии, вероятно, насмехался над ним, потому что Блэндон также называл ее бхаджийя, то есть жареная закуска, и акха адна, то есть целое яйцо, и чотти гадда, то есть маленькая подстилка. На нем закалялись ее терпение и выдержка, но Падмини удавалось притворяться, что она польщена его вниманием к языку страны ее предков, и она никогда не смеялась ему в лицо.

В эту смену сенатор еще не появился, и Падмини воспринимала сие как подарок богов, но в 5.51 — по ее часам — произошло нечто гораздо худшее. Внезапно со всех сторон поднялся электронный визг, и от неожиданности она соскочила с высокого стула. Журнал, который она читала, «Хозяин гостиницы», грохнулся на пол. Она вышла из-за стойки в вестибюль. При проверке пожарной сигнализации сирена пронзительно голосила, но не имела ничего общего с этим визгом. Тем не менее Падмини знала, что визг этот не может означать что-то хорошее.

Все вокруг нее расплылось, потом расплывшиеся формы, все еще узнаваемые, вдруг совершенно исказились, визг уже не доносился из стен, а изнутри, разрывал ей голову, и когда из-под земли послышалось зловещее гудение, Падмини подумала, что у нее инсульт. Ей только исполнился двадцать один год, она строила грандиозные планы, успела реализовать лишь малую их часть, так что несправедливость случившегося потрясла ее. Но даже теперь, пытаясь хоть что-то разглядеть, она думала о матери и отце, Ганеше, и о брате, Викраме, и об Анупаме, и, разумеется, о Санжае, грустила о том, какой обузой им станет, если ее парализует, и какое причинит им горе, если умрет. Ей очень не хотелось причинять боль самым дорогим ей людям. А потом шум прекратился, и мир вновь стал четким.

Падмини могла поверить, что тромб или аневризма могли уничтожить жизненно важную часть мозга даже у молодой женщины ее лет, но никогда не сомневалась в собственном психическом здоровье. Она точно следовала заданному курсу, словно ей в голову встроили навигатор, управляемый со спутника. Благоразумие вело ее, здравый смысл служил картой.

Вроде бы она и узнавала вестибюль, но при этом он стал совсем другим. Мраморный пол в трещинах, нескольких плит нет, грязь, клочки бумаги, бурые листья, наверное, принесенные с улицы. В нише контурного освещения горели только две светодиодные трубки из четырех. Неработающую большую потолочную люстру покрывал толстый слой пыли. Еще один источник света находился в юго-восточном углу, где сидел человеческий скелет, привалившись к пересечению стен. Кости едва виднелись сквозь светящуюся пленку, то ли из кристаллов, то ли из грибов, с такого расстояния она не видела, и пленка эта по стене поднималась почти до потолка. Создавалось впечатление, что пленка кормилась человеческой плотью, а как только та закончилась, перестала расти. Чудовищная лампа, дающая очень слабый свет, напомнила Падмини о кошмарах, которые снились ей в детстве: она идет по каким-то каменным коридорам, а ее преследует Кали, восьмирукая богиня смерти и уничтожения.

  98