Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
124 
При слове «псов» Анна вздрогнула.
На собак они нарвались во Владимире. Анне показалось, что их было не меньше тысячи, хотя Швейцарец потом сказал: «Сотни две-три, не больше». Огромная стая крупных большеголовых тварей полностью контролировала город. И это были не простые собаки…
Будь рядом с Анной кто-то другой, псы заполучили бы свою добычу. Энрико не справился бы точно… Шемяка – скорее всего, тоже. Но Швейцарец сумел догадаться… хотя Анна так и не поняла, как именно. Ее спутник не просто почувствовал исходящую от нескольких маячивших в конце улицы собак опасность. Он просчитал их и потащил девушку не к ближайшим домам – там была засада, – а к деревьям вдоль тротуара. Когда псы поняли, что намеченные жертвы ускользают, и коричневой волной хлынули из переулков, было уже почти поздно. Когда же Швейцарец в считаные мгновения расшвырял пять гранат, заставив первые ряды атакующих прянуть назад, стало поздно уже и без «почти».
Собаки, впрочем, сдались не сразу. Они собрались под деревом, сбились в плотную, глухо рычащую массу. Анна даже не могла различить отдельных тварей, видны были лишь налитые кровью глаза и оскаленные пасти. А потом большая часть стаи отхлынула, а две дюжины оставшихся начали копать, с нарочитой легкостью отбрасывая когтистыми лапами растрескавшийся асфальт.
И тогда Швейцарец начал стрелять. Сериями по десять выстрелов, с пятнадцатиминутной паузой – чтобы не перегревать ствол, безмятежно сказал он, и Анна едва не взвыла громче псов, глядя, как стремительно растет яма между корнями. Он стрелял, тщательно целясь, и – это поразило Анну больше всего – не в тех собак, что копали.
Ему потребовалось тридцать пять выстрелов, а затем вся стая разом, словно получив неслышную людям команду, бросилась прочь и растворилась среди домов.
Это было просто, сказал Швейцарец, когда они спустились вниз. Они слишком умны, слишком организованы, – а такая организация предполагает наличие не только главного вожака, но и командиров рангом поменьше. Вот я и выбивал подходящие с моей точки зрения кандидатуры – пока их главный не счел, что мы слишком уж дорого обходимся. Просто… а теперь нам нужно на станцию, пополнить боезапас.
Собаки больше не показывались, но все равно спать они устроились в танке, тщательно проверив запоры люков. Повезло – на станции, как оказалось, в момент ядерного удара застряла какая-то часть… здесь она с тех пор и стояла. Скорее всего, мотострелковая дивизия, решил Швейцарец, долго ходивший вокруг приземистого броневика, «БРДМ-2РХ»[19], эх, утащить бы такую роскошь, но – глухо, без нормального бензина карбюраторный движок черта с два заведешь, это не многотопливный дизель, который почти любую дрянь сожрет! В итоге они взяли только патроны и гранаты, даже пулемет Швейцарец ей взять не позволил – впрочем, пулемет и в самом деле был весь в ржавчине, это не боеприпасы в заводской таре…
– Да, песики были забавные, – спокойно произнес Швейцарец. – Я так и не разобрал толком, какие именно породы там намешались. Думаю, не обошлось без догов, овчарок и, возможно, ротвейлеров, хотя уверенно не скажешь, мутация дала слишком большое искажение.
– Слушай, – не выдержала Анна, – может, найдешь более аппетитную тему!
Швейцарец и девчонка покосились на нее с одним и тем же удивленно-недоуменным выражением.
– Можно, – Швейцарец заглянул в котелок. – Ну вот, почти доварились… Белоснежка, ты начала рассказывать про второй лагерь…
– Да. Второй лагерь называется «Огонек». Все эти годы мы с ними воюем.
«Этого не должно быть, – подумала Анна, – того, что здесь происходит, попросту не должно быть».
Но это было реальностью – костер, большие сине-зеленые «мясные» гусеницы в котелке… и тринадцатилетняя девочка в небрежно перешитой армейской куртке. Девочка, рассказывавшая о войне, которая не заканчивалась, – здесь. Девочка – старшая разведгруппы, со рваным следом ножевого удара на кукольном личике… и примотанным к ремню обрывком косы. «Это была их лучшая снайперша, мальчики ее очень хотели живой взять, но не получилось. У нее даже граната была непростая, а чего-то хитрое, рванула себя так, что и не осталось почти ничего. Я потом две недели злилась, очень уж винтовку было жаль».
Девочка, которая с первых минут смотрела на ее спутника чуть ли не с обожанием.
– И как успехи?
– По-разному, – Белоснежка изобразила странный жест, включавший в себя одновременно пожатие плечами, наклон головы и подмигивание. – Их больше, чем нас, и оружия у них больше. Поэтому они бьют нас чаще, а мы их – реже. Но пока мы держимся.
124 
