30 
Припав к стволу дерева, я медленно вытянула шею, вглядываясь в едва заметное пятнышко впереди – затем тихо выругалась, опустила «бизон» обратно в кобуру и продолжила свой путь – только на этот раз в три раза быстрее.
Тот, за кем я охотилась, не заметил меня – потому что был очень занят. Он, привстав на цыпочки, так увлеченно всматривался в кустарники за ложбинкой, что я смогла, почти не таясь, подойти к нему со спины и резким, взрывным движением левой руки рвануть его на себя – предварительно наглухо запечатав рот правой.
– Тихо, bonita, – прошептала я, глядя в широко распахнутые – и до краев полные ужаса! – глаза Марии. – Сейчас я уберу руку. Но, если ты издашь хоть один звук, сверну шею. Поняла?
На самом деле я вовсе не собиралась проделывать подобную операцию над этим худосочным цыпленком, хотя, должна признаться, разозлила меня девчушка изрядно. Битых десять минут изображать из себя тролля на тропе войны, немилосердно пачкая одежду и срывая ногти – ради какой-то малолетней дурехи?! Так пусть хоть испугается хорошенько!
Похоже, этой цели мне достичь удалось – судя по тому сдавленному подобию писка, который издала Мария, когда я убрала руку.
– Б-б… Б-б-р… Бренда! – лишь третья по счету попытка выговорить мое имя получались у малышки более-менее удачной. – Это ты!
– Нет, это Святой Рохас! Видишь, какой у меня нимб над головой? И крылья? Ах, да, прости, с крыльями вышла промашка – пока я ползала по кустам, скрываясь от тебя, они слегка утратили райскую белизну!
– Я-я…
– Ты, – жестко сказала я, – просто маленькая безмозглая, – в последний момент я вспомнила, какими эпитетами меня награждал в чем-то схожей ситуации мой первый старший команды, Мартин Эстерхази, – и закончила фразу вовсе не тем словом, каким собиралась первоначально, – негодница!
– Бренда, я…
Девчонка оправилась от испуга, на удивление, быстро – так что я, на всякий случай, снова запечатала ее ротик ладонью.
– Ты хоть понимаешь, что мы обе могли погибнуть из-за тебя? – спросила я, и, истолковав изумленно распахнутые глаза и невнятное бульканье, как отрицательный ответ, пояснила: – Если бы за тобой увязался вампир, то он бы заметил меня и, пока я тратила время, выслеживая тебя, спокойно зашел бы ко мне за спину.
– Он и сейчас может напасть?
– Нет, – стращать девчонку еще больше я не собиралась. – По крайней мере, на милю вокруг.
– П-прости меня.
– У твоего отца есть ремень? Забавно, но этот простой вроде бы вопрос поставил мою пленницу в тупик.
– Ремень, – повторила я. – Полоска кожи, которая не позволяет штанам валиться на землю. Один в вашей деревне точно есть – у лавочника. У твоего отца есть такой же или он подпоясывается обрывком веревки?
– Кажется, есть, – неуверенно отозвалась девчушка. – Но он лежит вместе с праздничной одеждой на самом дне бабушкиного сундука. Отец достает этот наряд только четыре раза в год – на Пасху, на день основания деревни, на Рождество и на…
– Жаль, – вдохнула я, – что он не делает это почаще. Потому что у меня есть очень большое желание снять свой и, не сходя с места, восполнить этот пробел в твоем образовании.
Возможно, я бы и впрямь проделала это, не будь мой ремень нашпигован уймой серебряных заклепок и нашлепок. Однажды мне довелось им воспользоваться – против нечисти, но не той, за которой я охочусь, а нечисти рода человечьего. Лохматый урод, обладатель гнилых зубов и ржавого «ремингтона», решивший было, что два ярда между девушкой и ее кобурами – достаточный повод, чтобы, гнусно скалясь, потребовать от нее скинуть штаны. Это требование я выполнила, а остальные он выдвинуть не успел – удар ремня лишил его глаза и большей части кожи с правой стороны лица. Урод улетел в костер, загорелся и с диким воем начал носится по поляне. На то, чтобы утихомирить его окончательно, мне пришлось истратить пол-обоймы «снарка».
Можно, конечно, выломать прут… или ветку кактуса…
– Прости меня, пожалуйста, – всхлипнула девчушка. – Я вовсе не хотела… не хотела помешать тебе.
– Угу, – мрачно кивнула я. – Не хотела. Но помешала. Ладно уж… воробушек. Пошли.
– К-куда?
– Назад в деревню, разумеется. Все равно, – я покосилась на зависшее над лесом солнце, – сегодня я уже ничего путного сделать не успею.
– Прости меня, – в третий раз повторила Мария. – Я… я… хочешь, я пойду по этому лесу ночью, а ты сможешь дождаться, пока вампир кинется на меня…
30 
