Особенно,... 
90 
— Как же можно было терпеть удары таким…
— Он терпел и умер за грехи наши, указав всем людям путь и подарив им веру. Эта цепь впитала Его святость.
Я покачал головой:
— Подвалы Папского Престола хранят удивительные вещи, брат Курвус. Быть может, там и Святой Грааль припрятан?
— К сожалению, он остался в землях хагжитов, Людвиг, — серьезно сказал мне монах. — Спите. Завтра важный день.
Над домом, сложенным из потемневшего бруса, поднимался бледный дымок, запах жареного мяса расползался над лугом и щекотал мне ноздри. Для еще большей обыденности не хватало только пасущихся коров и бегающей возле колодца детворы. Вот только здесь уже несколько лет никто не живет, часть крыши давно провалилась от веса снега, накопившегося на ней зимой, и где-то в доме находится вёлеф.
Мы лежали на границе леса, отсюда до построек было почти триста шагов по открытому пространству, и колдуну надо было быть слепым, чтобы нас не заметить, если мы направимся к дому.
Проповедник вернулся из разведки, сегодня он оказал нам такую любезность без всякого нытья и ворчания:
— Там он, пакость мерзкая. Только не в доме, а в сарае.
— Дым поднимается из дома.
— А шум доносится из сарая.
— Но ты его не видел? — уточнил я.
— Нет. Сами эту тварь разглядывайте, я туда даже сунуться не решился.
Я передал его слова брату Курвусу. Тот по привычке подвигал нижней челюстью, прежде чем сказал:
— Если кто-то из вас хочет отступить, то сейчас последняя возможность. Колдун не нечисть, он проще переносит молитвы и мою магию. Я не знаю, что случится после того, как мы с ним столкнемся.
— Ваша вера нас защитит, брат Курвус, — без колебаний ответила Ханна.
Вера каликвеца против силы вёлефа. Коса на камень. И я надеюсь, что коса будет сильнее, но монах прав — предугадать, что случится, не получится. Божий воин считал своим долгом предупредить нас об этом.
— Никто не уйдет, брат Курвус, — ответил за всех господин Хюбер. — И вы прекрасно это знаете. Мы с вами.
— Кроме меня, — сказал Проповедник. — Я, пожалуй, понаблюдаю за всем отсюда.
— Сила вёлефа в темной крови. Пока она у него есть, его колдовство очень опасно, и справиться с ним будет сложно. Следует уничтожить кровь. Этим займетесь вы, Людвиг.
— Не возражаю.
— Пробраться к самому ценному, что есть у колдуна, будет непросто, — заметил господин Хюбер.
Каликвец кивнул:
— Но я отвлеку еретика, заманю в поединок. Он будет занят боем, ему некогда станет приглядывать за алтарем.
— Хрупкий план, Людвиг, — высказался старый пеликан. — А если вёлеф прикончит монаха раньше, чем ты найдешь алтарь? Он потом тебя на твоих же кишках подвесит.
— Заткнись, Проповедник! — не выдержал я. — И лучше помолись за успех. И ты будешь занят, и нас отвлекать перестанешь, и молитва всем пойдет на пользу.
Он скривился и сложил руки на груди.
— Алтарь может выглядеть как угодно, — продолжил брат Курвус. — Но вряд ли вы его не узнаете, Людвиг. Рядом, полагаю, найдется рисунок — врата, через которые еретик получает силу из пекла. Черная кровь будет в емкости. Не знаю в какой — чаша, кружка, ведро. Ее следует вылить. А затем насыпать на нее сверху вот это…
Он достал из сумки маленький мешочек, перевязанный простым шнурком:
— Соль с берега святого моря, собранная Людвигом Святым, королем Прогансу, во время первого крестового похода. Она выжжет ее силу.
Я убрал узелок в карман.
— Нам не следует больше мешкать. Для него это временная стоянка, и очень скоро вёлеф продолжит путь к Свиловскому тракту. Начнем, как только Людвиг обойдет хутор по лесу и окажется на противоположной стороне. Постойте! Сперва молитва.
Он опустился на колени, перекрестился:
— Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен…[16]
Брат Курвус молился истово, в его глазах пылало пламя веры, и сила молитвы, льющаяся от него, охватывала нас так, что по коже бежали мурашки, а дыхание перехватывало.
Он закрыл глаза, продолжая читать молитву, и тяжелый крест в его руке разгорался с каждым словом, а трава вокруг того места, где мы находились, расцветала белыми венчиками ландышей, время которых уже давно прошло.
90 
