46 
– Сгинь, остроухий! – хмыкнул я. – Меня и этот вид устраивает. Ты мне лучше скажи, что она на этой каменюке делала?
– Судя по всему, – нахмурил лоб Семен. – Она служила в качестве подпитки для темного артефакта.
– А до нее, что служило такой подпиткой? Вернее, кто? – задал прямой вопрос я.
Лица ребят изменились, когда они уловили смысл вопроса. Валерка ломанулся в кусты справа, а Сема растаял слева от меня.
– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросил я Катрину.
– Не очень, – ответно улыбнулась она. – Вы победили?
– Мы! – я подчеркнул это слово. – Мы победили! И в этой победе есть частица каждого, в том числе, и твоя.
– Я же ничего не сделала, – погрустнела Катрина.
– Ну, да! – возмутился я. – Если бы тебя не украли, то неизвестно было бы еще, напали бы мы на эту гадость, или нет. Скорее всего, я бы отказался от дальнейших попыток до лучших времен. Так что, твоя заслуга далеко не так мала, как тебе кажется.
Я ласково погладил Катрину по голове.
– У нас все получилось. И "Следа" больше нет.
– Влад! – услышал я крик Валерки – Тут еще один реципиент отлеживается. Подойди сюда!
– Не один, а два! – послышалось с другой стороны. – Причем, тут эльф!
– Вызывай Мармиэля! – распорядился я, вставая на ноги и помогая встать Катрине, которая благодарно оперлась на мою руку. – Эльфы – это по его части! Валера, а у тебя кто?
– Катрина как, пришла в себя? – послышалось из-за кустов.
– Я в полном порядке! – звонко откликнулась девушка.
– Тогда подойдите оба! – распорядился Валерка. – Ей надо посмотреть.
Мы двинулись на голос, и вскоре наткнулись на, присевшего у каменной плиты, Валеру. Катрина, едва увидела мужчину, лежащего там, рванулась к нему.
– Папа! Папочка! – она, плача, обняла айрана, бессильно раскинувшего белые крылья.
– Жив? – я почувствовал, как ком подкатил к горлу.
– Дышит, – сообщил Валера, поднимаясь. – А вот, что касается всего остального…. Он ведь тут пролежал значительно дольше, чем Катринка.
– Я там обнаружил четвертое Ложе Тьмы, – сообщил, материализуясь рядом с нами Мармиэль. Если бы этой напасти удалось замкнуть силы четырех лож, То мощь зла стала бы неизмеримо больше. Мир снова бы потрясла катастрофа.
– Остается только гадать, кто должен был лечь на то ложе, – вздохнул я.
– А тут и гадать нечего! – пожал плечами Мармиэль. – Ты, кто же еще? А Кройцваген должен был лечь в середине, соединив свою мощь с мощью плиты.
– А фиг ему! – ругнулся я. – Меня так просто, голыми руками не возьмешь!
– Да уж! – хохотнул маг. – Я это уже успел понять. Особенно ясным было понимание, когда я летел после твоего удара в кусты. Только не помню, то было понимание, или искры из глаз.
– Ты с отцом Катрины помочь можешь? – строго спросил я.
– Немного подпитки энергией света, и он будет в порядке, – пообещал Мармиэль, наклоняясь над телом. – Ставрориэлю этого, по крайней мере, хватило.
– Кому? – удивленно переспросил я.
Глава 18
В это время, к нам подошел еще один эльф.
– Ставрориэль. – представил его Мармиэль. – Мы уже давно его оплакали, а он, оказывается, здесь бока отлеживал. Узнаешь меч, который держит в руках этот нахальный айран?
Ставрориэль (вот тут хорошо было видно, что ему уже лет немало!) остро взглянул на Лист в моих руках.
– Так ведь для него и ковалось, – негромко пояснил он. – А заказ делал, вот он!
Эльф взмахнул рукой в направлении медленно приходящего в себя отца Катрины. Катюша сидела рядом с ним, бережно держа его за руку.
– Ну, он-то понятно! – с досадой заговорил Мармиэль. – А ты-то как здесь очутился? Ты же над "Следом" не пролетал.
– А этому чудовищу и не надо этого было, – покачал головой Ставрориэль. – Ему было достаточно, чтобы я оказался в пределах досягаемости. Хорошо, что я тогда с собой клинок не взял! Впрочем, если верить легендам, то он и сам бы мне не дался. Они, эти артефакты, такие вещи чувствуют. Вот только нас предупредить не могут.
– Кто это? – услышал я слабый голос со стороны отца Катрины. – У него белые крылья?
Вот ведь! Я сообразил, что все еще нахожусь в ипостаси айрана. Прокол, однако!
– Он пришел, когда нам было трудно, – пояснила Катрина. – Пришел, что бы вернуть тебя!
Мы обернулись. Отец Катрины, поддерживаемый руками дочери, медленно сел на каменном ложе. Он напряженно смотрел на нас. Вернее, на меня. А еще вернее, на Лист, в моих руках.
46 
