Глава 8. Жили-были на море – это значит плавали

Странно было бы рассчитывать на иное, – издалека, словно сквозь плотную ткань, доносился до меня голос сидящего напротив бесенка. – Черные редко когда посвящают посторонних в свои замыслы. Но очень охотно используют их, как это вы, земляне, говорите, «втемную». Высшим же искусством у них почитается умение уверить свою жертву, что она будет действовать во имя высших интересов Света и Добра.

– Какая знакомая формулировочка, – пробормотал я. – Просто до боли знакомая.

Боли, впрочем, не было. Наложенная Золушкой биоповязка начала свое действие с впрыскивания в кровь лошадиной дозы анестетиков. А заодно, похоже, и антидепрессантов, потому что, несмотря на полусонное отупение, я чувствовал себя неправдоподобно довольным жизнью.

Для этого, впрочем, имелись и кое-какие более материальные основания. Мягкое кресло, початая банка синергина-Х – настоящая жесть, семнадцать с половиной эко в такс-фри, – приятный… ну, относительно приятный собеседник. Для совершенно полного счастья мне не хватало разве что толики женского участия, но увы – обе дамы, на внимание которых я претендовал, ограничили свою заботу о раненом чисто техническими деталями. Магический эликсир, биоповязка и никакой теплоты в голосе.

Ладно бы только Кайти. Потеря брата и командование потрепанной бандой, внезапно свалившиеся на хрупкие девичьи плечи – хрупкие, как же! Ну, хорошо, изящные, – были, на мой взгляд, вполне уважительными причинами, дабы оправдать ее отсутствие в кресле напротив. Но Золушка!

Конечно, в нынешние времена, как любила… любили повторять трое из близко знакомых мне девушек, общая постель – это еще не повод для знакомства, но все же! Уделить раненому герою всего лишь четыре с половиной минуты, после чего вновь углубиться в поиск оптимального варианта короткой прически!

– Это она напрасно. На подавляющем большинстве Миров женщины все же предпочитают отпускать длинные волосы.

– Опять мысли читаешь?

– Хозяин! – обиженно воскликнул бесенок. – Сколько раз повторять! Искусство чтения мыслей мне недоступно! Не-до-сту-пно!

– Да повторяй хоть до конца времен, – пробормотал я, прижимая ко лбу холодную жесть. – Все равно не поверю!

– Но почему?

– Не поверю, и все! Я еще не настолько проникся этим безумным мирским духом, чтобы поверить криче, само существование которой, – что-то в этой фразе было не совсем логично, но что именно? – вызывает у меня большие сомнения.

– Что значит «вызывает сомнения»? – не понял Айт. – Ты не можешь понять, есть я или нет?

– Именно!

– Слышал я про упертых имбецилов, – бесенок повел лапкой, словно приглашая стены каюты принять участие в дискуссии, – но такого…

– Тогда объясни! – потребовал я.

– Что объяснить?

– Например, объясни, откуда ты узнал слово «имбецил»? На мой взгляд, оно как-то выпадает из образа среднемелкого беса.

– Ты так много знаешь о бесах? – скептически наклонил ушки Айт.

– Достаточно! – отрезал я.

– Тогда ты мог бы сообразить, что это самое слово знаю вовсе не я, а твое подсознание, – сказал бесенок. – Которое просто подобрало высказанной мной мыслеформе нужное звучание.

– Вот! – торжествующе воскликнул я. – Ты сам признался, что общаешься со мной посредством моего подсознания!

– И что?

– А то, что мое подсознание способно породить чудеса еще похлеще тебя! Куда более впечатляющие… но вот с реальностью у него плоховато.

– Бред! – прокомментировал бесенок.

– Ты прав, – согласно кивнул я.

– Ну как?

– Отвратительно! – радостно завопил я. По правде говоря, получилось очень даже неплохо – особенно если учесть, что программу стрижки выполнял киберхирург.

– Я все же решила оставить уши прикрытыми, – доверительно сообщила Золушка бесенку. – Прическа в стиле «Дикобраз», требует множества особых гелей… и об нее все время кто-то норовит уколоться.

– Есть еще стиль «Взрыв на макаронной фабрике», – ядовито заметил я. – Почему бы тебе не попробовать его?

– Кстати, – напарница наконец удостоила меня толикой внимания. – Сходи в рубку.

– Зачем?

– Там внешние датчики выдают какую-то бредятину.

  61