51 
«И это все?» – собрался было разочарованно выдохнуть Раскона, но не успел, отвлекшись на картинку в линзе. Там появилось новое действующее лицо – невысокий жилистый человечек, совершенно не похожий на привычных иторенам здоровяков-палачей. Наряд его состоял из коротких зеленых штанов, а инструментарий – из небольшого мешочка в правой руке. Выйдя на середину помоста, бешбеш переложил мешочек в левую руку, а правой достал из него небольшой блестящий кружок и поднял его над головой.
– Узнаете, реис?
– Похоже на фряжский ривольт, – задумчиво сказал Диего.
– Это и есть фряжский двойной ривольт, – прочавкал ун-капитан. – Я разглядел ослиные уши короля Гната.
Продолжая держать монету высоко поднятой, человечек подошел к бывшему визирю. Диего ждал, что сейчас он примется запихивать золотой в рот преступнику – маленькому тану доводилось читать о подобном способе казни. Однако бешбешский палач, опустив руку, попросту ткнул ею в приговоренного. Это был именно тычок, а не удар, рука двигалась слишком замедленно для сколь-нибудь болезненного действия – но в тот же миг приговоренный заорал, страшно, дико, насколько хватало легких. До дворца этот вопль донесся несколько секунд спустя – и даже здесь, изрядно уменьшенный расстояниям, он заставил маленького тана болезненно сморщиться.
Маг приблизил живую картину еще больше – и Диего с огромным удивлением обнаружил, что рука человечка едва ли не по запястье ушла куда-то во внутренности бывшего визиря. Но крови при этом не было видно – а когда палач вытащил ладонь обратно, не осталось и малейших следов от подобного вмешательства.
Один, впрочем, остался, поправился Раскона – монеты в руке больше не было.
Бывший визирь прекратил орать и обвис на веревках, пытаясь перевести дух, но лишь до того момента, пока человечек не принялся запихивать в него следующий золотой.
После пятой монеты Диего понял, что казнь совершенно точно не будет быстрой – палач свое дело знал, явно избегая в процессе работы задевать органы, сколь-нибудь важные для жизни подопечного. Что ж, золото – металл благородный…
…а обед у шаха – на удивление вкусный.
– Скажите, а как называются эти чудесные плоды? – прочавкал теперь уже Диего, тщетно соображая, чем бы подходящим вытереть руки.
Он обращался к Мальгми, но у Осман оказался тонкий слух.
– Это анчаровые финики, тан.
Внешне Раскона остался совершенно спокоен. Энрике подобная невозмутимость не удалась – надсадно кашляя, он принялся отплевывать недопережеванный плод.
– Занятно, – медленно произнес Диего, – что в Иторене ученые медикусы считают анчар одним из сильнейших ядов.
Прежде чем ответить, Осман взяла одну из половинок. Откусила и медленно, нарочито смакуя, начала есть.
– Ваши медикусы правы.
– А почему мы еще живы, сиятельный?
– Есть один маленький секрет, – шах доела финик и тут же рядом с Трон-деревом оказался слуга с широкой плошкой на подносе.
– Если срезать лишь мякоть, оставив косточку на дереве, – Осман коротким движением указала на пиалу, – получится изысканное лакомство. Но если сорвать финик вместе с косточкой, отрава пропитает его, и тогда любой, кто проглотит даже крохотный кусочек, умрет мгновенно. Даже просто коснувшийся кожуры – умирает… но не так быстро и куда более мучительно. Яд проникает сквозь перчатки… сам воздух вокруг дерева превращается в отраву.
– И никакого противоядия?
– Нет. Поэтому те, кто собирают анчаровые финики, обычно сами назначают цену за свой товар, – Осман сделала паузу. – Мой предшественник на этом троне тоже любил эти финики. А еще – когда он угощал кого-то, то иной раз подкладывал среди чистых фиников отравленный.
– Наверное, он полагал эту игру очень смешной.
Диего посмотрел на пиалу. Выбрал финик покрупнее, запихал его в рот целиком и принялся громко чавкать.
Энрике смотрел на это действие с нескрываемым ужасом, стоящий рядом человек-палка – со столь же заметным отвращением. Осман… улыбалась.
Тан Диего Раскона жевал финик и глядел на линзу. Там, внизу, на площади Справедливости палач уже почти опустошил мешок с золотом. Вот он вложил в бывшего визиря последний золотой, отошел в сторону и по его знаку стражник, стоявший позади столба, в два удара рассек веревки. Не ожидавший этого Мохаммед качнулся вперед и едва не рухнул на доски, но все же удержался на ногах. Оглянулся – и почти одновременно с ним придворный маг сдвинул линзу дальше от помоста, так чтобы стала видна окружившая его толпа.
51 
