…заплакать – от бессильной ярости.
Ничего нельзя сделать. Мушкеты и клинки «красных платков» Джеки Фишера, магия святого брата, пушки фрегата – все они сейчас бессильны что-либо изменить. Если он угадал все верно и старинный трактат не врал, ему сейчас оставалось лишь молиться…
Позади негромко зазвенела сталь. Обернувшись, Раскона увидел, что бей Эшам уже надел доспех – судя по виду, что-то вроде бригандины, необычно тяжелый для бешбеша. Сейчас же слуга подавал шлем – островерхий, с большими нащечниками, кольчужной полумаской и гребнем. Эшам взял его, поймал взгляд Диего и неожиданно рассмеялся, весело, задорно, что-то сказал, показывая то ли на паруса «Мстителя», то ли просто на небо.
– Каждый выбирает свой путь, – сказал он.
Мехмед Ули подошел к Диего, когда ялик оказался в сотне футов от фрегата. Молодой бешбеш оказался хорошим гребцом – лопасти весел мелькали, словно крылья бабочки, нос рассекал заштилевшее море…
…и был направлен точно на галеру под бело-золотым вымпелом.
– А еще он сказал, что доволен своей дорогой.
– Кем он был? – сухо спросил Раскона.
– А вы… давно догадались?
– Сразу. Еще на приеме, как только шах представила… представил вас.
– Магия «истинного слова»? – удивленно вскинул бровь бешбеш. – Неужели Мак-Наоб зря ест свои лепешки?
– Все намного проще, – сказал Диего. – В приказе герцога упоминалось, что лорд Эшам – старший брат шаха Беда. Сиятельный Осман же выглядит молодо… но не настолько. Поэтому я повторяю свой вопрос: кем он был?
Слуга-толмач Мехмед Ули, а на самом деле бей – или лорд – Эшам, старший брат сиятельного шаха Осман аль Реза, ответил не сразу.
– Его звали Юсуф, и он был дворцовым стражником. Которого, – криво усмехнулся бешбеш, – на его беду, слишком часто ставили на пост около нижнего сада. Вы не видели его, это запретная половина дворца, женская. Традиция велит, что у шаха должен быть гарем, а Осман старается не нарушать традиции лишний раз. Посещениями он его не удостаивал, зато позволил наложницам свободно ходить по той части дворца.
– И что же?
– Никто не замечал, пока… – движением ладони Эшам изобразил выпятившийся живот, – все не стало слишком очевидно. Урон чести шаха… уверен, даже у вас за подобное карают без всякой жалости.
– У нас нет гаремов, – сказал Диего. – Это во-первых.
– А есть и «во-вторых»?
– Есть… старая история, почти легенда. О короле – великом, из крохотного лоскутка огнем и сталью выковавшем Ито… свою державу, и о принцессе. Она была юна, а король уже давно поседел. Брак по расчету, лишнее звено в цепи между двумя странами. Король оставил ее в замке, под надежной охраной – врагов у него хватало! – и отправился на свою очередную войну, а когда вернулся, – Диего сделал паузу, – королева уже ждала дитя. От молодого рыцаря из числа своих стражей.
– И что же сделал с ними ваш король?
– Он разорвал свой брак. По тем временам – неслыханное дело, но это, как я уже сказал, был великий король. А еще через месяц бывшая королева стала женой простого рыцаря… а умерла – герцогиней, потому что муж ее всю свою жизнь был вернейшим слугой короля. Очень старая история, – закончил маленький тан, – однако герцоги Даймалько утверждают, что именно так был основан их род.
– Я… понимаю, – вздохнул Эшам. – Но здесь не закатные страны. Другая земля, другие люди. Очень многие сочли бы подобную милость признаком слабости. Осман и так зашел далеко – наложница и ребенок останутся жить.
– Однажды… – едва начав говорить, Раскона замолк, пытаясь понять – ему ли одному почудилось легкое дуновение или же…
– Великий Огонь… паруса-то!
Повторяемая на разные лады, эта фраза искрой проскочила вдоль палубы. Вскинув голову, Диего увидел, как провисший бизань-брамсель начал раздуваться.
Что-то грохнуло и со звоном покатилось по палубе. Развернувшись на звук, Диего увидел, что секстан штурмана лежит около фальшборта, а сам тан Фелипе Ано, растерянно моргая, бормочет:
– Этого не может быть, не может быть, этого просто не может быть…
Посол тоже увидел наполняющийся парус – и раньше прочих осознал его значение.
– Это прощальный дар, реис Диего, – быстро сказал он. – И, раз он смог… теперь нельзя терять ни мгновения! Времени уже не осталось.
– Тан Кэмпбелл! Поднять все паруса!
– Слушаюсь!
– Теперь мы им покажем, верно?! – голос Оркиса дрожал от возбуждения. – Какой ветер, а… если он продержится хотя бы полчаса, мы разнесем в щепки…