132 
— Какого орка?!
— Они сообщают, что ружейный огонь необычайно силен, герр капитан, — доложил сигнальщик. — Штурмовые колонны не могут продвинуться дальше рва.
— Дьявол, они что, думают...
— Возможно, в этом что-то есть, герр капитан, — сказал лейтенант Херзинг. — Если мы расчистим дорогу десанту, их штыки заставят чертову пушку замолкнуть.
— Уверены, Вилли?
— Считаю, что стоит попробовать, герр капитан.
Стена форта, Крис Ханко.
Не знаю, приложил ли к этому лапу кто-нибудь из наших магов, или же флотские артиллеристы решили посоревноваться со своими китайскими собратьями по части косоглазия, но стреляли они отвратительно. Снаряды, противно жужжа, проносились над моей головой и в большинстве своем рвались где-то за фортом. Лишь некоторые особо удачливые получали шанс разворотить ярд-другой дальней от реки стены, а во внутренний дворик угодил пока всего один. Правда, видимый эффект от него был хоть куда — языки пламени взметнулись на добрых полсотни футов выше стен, должно быть, немало порадовав парней на канлодках. Думаю, они радовались бы куда меньше, узнав, что причиной этого фейерверка был не взрыв порохового погреба, а всего лишь простенькая иллюзия из арсенала тайсы Бакгхорн. По ее замыслу, пламя должно было слепить врага, маскировать вспышки наших выстрелов, а если повезет — навести противника на мысль, что наш форт уже получил сполна.
Десантники также не могли похвастаться особыми успехами — наглядно убедившись, что шанс словить пулю для вылезающего из рва неприлично велик, они решили прибегнуть к классическому армейскому способу. А именно: задавить противника массой выпущенного свинца.
Помню, примерно таким вот манером мы пытались справиться со стрелками-южанами, что завели нехорошую привычку, словно гремучие змеи, ползать в траве перед нашими окопами. Две наши роты палили так, что деревья в лесу, в полумиле впереди, падали, скошенные сотнями пуль — мы потом ходили смотреть на измочаленные стволы. А вот чего мы не находили — так это убитых ребов.
С одним из тех стрелков я встретился потом в Пограничье. Мы лежали за камнями, а пять дюжин очень злых гоблов расстреливали вершину скалы над нашими головами — ну точь-в-точь как федеральные солдаты. А мы в это время расстреливали их — не торопясь, на выбор... точь-в-точь как несчастных янки, сказал мне этот южанин после боя.
Проблема заключается в том, что у большинства мнящих себя разумными существ бой давит разум и выпускает наружу инстинкты — в результате чего средний солдат любой армии в бою не очень-то отличается от среднего гоблина. И когда над его ухом начинают посвистывать вражеские пули, мысль о том, что стоило бы целиться дольше и тщательней становиться непопулярной. Зачем? Ведь перед нами есть такая большая, отлично видимая мишень, по которой так удобно палить.
Мишенью десантникам служил гребень стены, на фоне языков пламени выделявшийся просто превосходно. По нему-то атакующие и стреляли.
— Эй, на башне!
— Чего?!
— Нам нужен гном!
— Чего-о?!
— Гном, говорю, нам нужен!
— Зачем?!
— Малыш, ты тупой всегда или только по пятницам?!
Когда Бренда начинает говорить таким тоном, с ней лучше не спорить, подумал я, потирая ноющее плечо. Полсотни расстрелянных в хорошем темпе патронов даром не проходят, а...
— Вы нашли тайник?
— Нет! Мы нашли стену, которую нужно раздолбать, чтобы добраться до тайника! Орк забодай, ты спустишься или где?!
— Уже лечу!
В какой-то миг я даже понадеялся, что наш безумный план все же имеет шанс реализоваться. Пока все работало — мы с Рысьевым удерживали морпехов во рву, гномы с Роникой не позволяли скучать их друзьям на реке. И если местонахождение чертова тайника уже ло... локо... локализовали, вот! Минут пять, максимум се...
Этого снаряда я не услышал. Просто стена под ногами внезапно вспучилась и из черных трещин вырвалось рыжее пламя. Меня подняло в воздух, словно пушинку, отбросило вверх и назад — но в этот последний миг я успел увидеть, как между мной и взрывом возникла тонкая фигурка... тонкая зеленая фигурка с волосами цвета расплавленного золота.
...и успел подумать — Иллика!
А потом стало темно.
Тянъцзинская дорога. Бренда Ханко.
— Брось мешок, — хрипло рявкнула я. — Брось, кому говорю!
Хрипящий не хуже загнанной лошади Малыш Уин все же нашел в себе силы для ответа.
132 
