— Викки, уймись!
— И не подумаю. Эй, Малыш, как по-твоему, сколько народу было в команде брига?
— Сложно сказать, — судя по виноватым ноткам, сказать Малышу было не столько сложно, а скорее просто не хотелось. — Десять, может, меньше... Может, больше.
— Слышали? — торжествующий вексиль-шкипер вновь развернулся к Рысьеву. — И это только на корабле, а до...
Бам-м! Прервав свою обличительную речь на полуслове, гном медленно обернулся, непонимающе взглянул на Ронику, начавшую было поднимать сковородку для повторного удара, и рухнул на палубу.
— Ваша деликатность заслуживает всяческих похвал, мисс Тамм, — вздохнул Рысьев. — Но право же, это было лишним.
— Вообще-то, мистер кровосос, — присев на корточки, Роника аккуратно положила сковороду и, наклонившись, принялась ощупывать голову вексиль-шкипера, — я заботилась вовсе не о ваших чувствах, а о здоровье Викки.
Определенно, трюк со вздернутой бровью удается Рысьеву намного лучше, чем мне.
— Мисс?
— Она опасалась, что вы сейчас перегрызете ему глотку, — пояснил Малыш. — И решила, что шишка на затылке будет предпочтительней, чем разодранная яремная вена. А может, — задумчиво добавил он, — и без шишки обойдется. У нас, гномов, головы крепкие.
— Кто же сомневается, — весело сказала Бренда. — Всем известно, что вы скалы лбами прошибаете. Кость тверже камня... притом сплошная...
— Ну, положим, в этой части вы, люди, с завидным упорством оспариваете оркское лидерство.
Викки негромко застонал.
— Ффад... что это было?
— Каменный особняк, научившийся летать? — предположил я.
— Похоже на то... только недоучившийся... ай!
— A у меня, — неожиданно сказал Малыш, возник забавный вопрос. Если этот гад сожрал все что был на бриге, то как, орк побери, он сумел потом закопаться в глубь груды шелка, будучи при этом внутри гроба?
— Что ж ты у него не спросил? — съязвила Роника.
— Ну-у... не до того как-то было...
Пожалуй, пора вспоминать о своем командирстве.
— Роника, Бренда — помогите раненому герою добраться до каюты, — распорядился я. — Малыш...
— Да, кэп?
— Как у нас, — я скользнул взглядом по уцелевшим мачтам, напрасно пытаясь отыскать хоть одну целую снасть, — обстоит дело с запасными парусами?
— По правде говоря, кэп, — Малыш сдвинул бескозырку на затылок, в голосе его неожиданно прорезался забавный тягучий акцент, — дело обстоит не так чтобы очень. Короче, я не знаю, есть ли они у нас вообще.
— То есть мы в дерьме? — уточнил я.
— Состояние, понемногу становящееся привычным, не так ли, партнер? — Я не был уверен, но кажется, Малыш подмигнул мне. — На самом деле все не так уж трагично. Во-первых, сдается мне, кэп, что парочка зарифленных топселей у нас осталась. Плюс штормовые лиселя. Толку от них немного...
— До ближайшей земли добраться хватит?
— Это смотря как мерить, — усмехнулся полукровка. — Если до той, что прямо под форштевнем, так паруса и вовсе без надобности.
— Судя по карте, — Бренда, похоже, собиралась подкрасться ко мне неожиданно, но в этот раз запах орехового масла помог мне сравнять счет в нашей маленькой семейной забаве, — милях в двадцати от нас лежит какой-то островок — настолько мелкий, что даже не удостоился названия.
— У него нет названия на этой карте, — возразил Малыш. — Но это не значит, что его нет вовсе.
— И какое же у него имя?
— А чтоб я помнил, — безмятежно сказал гном. — Какое-то дурацкое... остров Полпути или что-то в этом духе.
ГЛАВА 12
Атолл Полпути, Бренда Ханко.
В споре о названии Малыш Уин был прав и в то же время ошибался.
Острова с названием Полпути не существовало. Имя это носил атолл — неровное кольцо коралловых рифов, заслонившее от ярости тихоокеанских волн два крохотных островка. Островки звались Сэнд-айленд и Истерн-айленд — видно, у парня, который наносил их на карту, с воображением обстояло не очень или он попросту не пожелал расходовать его на две кучи песка, едва торчащие над лагуной. Если верно последнее, то я вполне могу понять этого картографа — более никому-на-свете-нафиг-не-нужный клок суши трудно представить даже после дюжины затяжек орочьей травкой.
Думаю, те крылатые парни с нимбом, что проектировали твердь земную и хляби морские в них краях, решили — наверняка злорадно прихихикивая при этом — сотворить отстойник для неудачников. Отборных. Таких, которые умудряются среди бела дня с маху посадить корабль на мель посреди лагуны.