57 
Он вышел из комнаты, а Пугало выбралось из шкафа. Сытое, довольное, с пятном крови на рукаве мундира.
— Видящий не смог избежать твоего серпа.
Оно плюхнулось в кресло, вытянуло ноги и надвинуло шляпу на глаза, показывая, что не собирается обсуждать со мной столь интимные вопросы, как питание. Зато его заинтересовал браслет, лежащий на столе. Я тоже посмотрел на него.
Двенадцать дымчатых камней круглой огранки. Не слишком дорогие, но притягивающие взор. Я нанизал их на новую, крепкую нитку, и теперь они слабо блестели в ярком солнечном свете.
Почему он оказался у Ганса? Она отдала ему? Какая история была у этих двоих? Чего я не видел, хотя всегда оба были у меня перед глазами? Какая тайна их связывала и почему за все эти годы она ничего не рассказала о моем друге?
Столько вопросов. А ответов ни одного.
Во всяком случае, до тех пор пока я не встречусь с ней.
Павла я нашел внизу. Он сидел за столом, коротая время за стаканом молока и делая маленькие, скупые глотки.
— Ван Нормайенн, — сухо поприветствовал он меня. — Хочешь стать магистром?
Надо сказать, я не ожидал услышать подобное.
— С чего такая честь?
— Арденау нужны перемены. Братством правит старшее поколение. Это правильно. Не сомневайся. — Он осторожно поставил стакан перед собой, вытер пальцем каплю, стекающую по стеклянной стенке. — Но вместе с тем нам нужна свежая кровь и новый взгляд на вещи. А молодых магистров я могу пересчитать по четырем пальцам правой руки. Гертруда, Васкес, Иаков и Кристина.
— Кристина — магистр? — удивился я.
— Пока нет. Но станет, как только вернется в Арденау. Мириам провела ее в совет, раз уж ты ей отказал. — Усмешка у Павла была не из приятных. — А я проведу тебя.
— Решил насолить Мириам, — понимающе кивнул я. — Что между вами произошло, раз вы начинаете кипеть, стоит только вам увидеть друг друга?
— Старые обиды. Мы о них уже давно не помним и действуем по привычке. — Магистр всем своим видом показывал, что сказанное им неправда. — Что касается твоего предположения, то оно верно, но лишь отчасти. Госпожа фон Лильгольц, конечно, поскрипит зубами, но основная причина в том, что ты достоин быть магистром. Некоторые из нас готовы поддержать твою кандидатуру.
Я, честно сказать, был впечатлен этим признанием. «Некоторые» — это явно не только Павел и Гертруда.
— В политике я довольно неуклюж. Так что спасибо — не сейчас.
— Ловкость в политике дело наживное. Все учатся. А если у тебя к ней отвращение, то это пойдет только на пользу Братству. Подумай о моем предложении на досуге. Нам, старикам, пора готовить новое поколение себе на замену. Должен же хоть кто-то занять наши места, когда мы умрем. От кольца тебе все равно не убежать. Не сегодня, так через десять лет.
— «Через десять лет» звучит гораздо приятнее. Пока я предпочитаю проводить время в поле, а не в кресле магистра. Как Бент?
Его лицо тут же помрачнело пуще прежнего.
— Все еще без сознания.
— Тильда и Браин?
— Дежурят у его постели. Даже не буду заставлять их отдохнуть. Все равно бесполезно. Оба переживают, что парень стал калекой.
— А ты — нет?
Он хмуро допил молоко, глядя на меня поверх стакана.
— Отсутствие конечности не лишает человека дара. Бент остается одним из нас. Без руки сложно, но он сильный человек. Справится. Если в Братстве был слепой страж, то почему не быть однорукому? Главное, чтобы выжил. — И сменил тему: — Ты вроде хотел попасть в Моров?
— Князь примет нас?
— Ему деваться некуда. Я избавляю его от паники в войсках. Примет. Идем, тут недалеко.
В зале трактира «Золотая лань», шумном, отдающем запахами жареной свинины с чесноком, пивного хмеля, крепкой сливовицы, пота и пороха, я заметил троицу знакомых хусар. Меня они встретили как родного. Войтек Мигорцкий с огромной глиняной кружкой светлого пива изучал опустевшую тарелку, дно которой покрывали обглоданные свиные ребрышки. Увидев меня, он заорал от восторга, ткнув Мариуша кулачиной в бок.
— Страж нашелся! — заревел тот, сграбастал меня в медвежьи объятия и от избытка чувств саданул по спине. — К ночи над Ждановичами творилось черт-те что. Ваша работа? Некоторые трусоватые решили, что начался конец света. А Войтек сразу понял, что это вы там шуруете.
— Ага, — кивнул Мигорцкий.
Радек не сказал ничего. Он был мертвецки пьян и спал прямо на столе, оглушительно храпя. Павел мрачно смотрел на моих знакомых. Его раздражала эта вынужденная заминка.
57 
