50 
— Это меняет все. Теперь мне, наверное, придется уволиться.
— Уволиться? Тебя чем-то не устраивает работа?
— А как ты представляешь себе наше сотрудничество? Я же буду знать, что ты — это ты.
— Логично, — рассмеялся Серхио. — Я это я. И почему ты должна уходить, если тебе нравится на меня работать? Тебе ведь нравится?
— Да, — неохотно признала я.
— Я могу повысить тебе зарплату…
— Не надо мне одолжений.
— Это не одолжение. Это… мм… карьерный рост.
— Какой там карьерный рост?! Можно подумать, я такой специалист, без которого компании не обойтись.
— Мне не обойтись точно, — сказал Серхио.
Он был абсолютно серьезен и искренен, и мне отчаянно захотелось, чтобы эти слова относились не только к работе.
— Спасибо, — пробормотала я себе под нос. — Но мне будет очень тяжело.
Я бы предпочла забыть о его существовании. Но если это невозможно, мне было бы гораздо легче не иметь о нем постоянного напоминания.
— Значит, ты серьезно собираешься увольняться?
— Да, — уверенно сказала я.
И пусть эта идея пришла мне в голову буквально пару минут назад, я уже не видела иного выхода из ситуации.
— Из-за меня?
— Из-за тебя в том числе.
На светофоре загорелся зеленый, и Серхио с такой силой надавил на газ, что меня прижало к спинке. Я кожей чувствовала, что он злится, и не понимала, в чем причина. Серхио гнал машину так, что мерцающие огни рекламных вывесок сливались в одну прямую линию, и мне было странно, почему какой-нибудь бдительный полицейский никак нас не остановит…
Я не знала, о чем говорить. Я высказала ему свои претензии, о своих он предпочел промолчать. А я уже не могла больше ничего выяснять. Скорей бы домой, подальше от всех этих проблем и невысказанной горечи, нелепых недоразумений и счастливых случайностей.
— Слушай, высади меня где-нибудь, — попросила я. — Не нужно отвозить меня домой. Сама доберусь.
— Хорошо, — сухо бросил он, а мне (о, противоречивость женской натуры!) стало до слез обидно, что он ни на чем не настаивал. Серхио был готов выполнить мою просьбу без пререканий, и я почти ненавидела его за это.
И ненавидела себя за все, что я говорю и делаю.
16
Серхио притормозил недалеко от остановки. Я потянулась за пальто, презирая себя за медлительность. Я же все решила, так почему не могу выйти из машины и забрать пальто с заднего сиденья? Так будет гораздо удобнее. Но нет, я тяну время, ожидая неизвестно чего и ни на что не надеясь.
— Скажи мне, что я сделал неправильно? — вдруг спросил Серхио.
Он смотрел прямо перед собой, положив руки на руль, и я сразу не поняла смысл вопроса.
— То есть?
— В чем я ошибся? — продолжал он, словно разговаривая сам с собой. — Я старался, чтобы тебе было хорошо со мной, старался не очень напрягать тебя…
Я слушала его тихо, как мышка. Голос Серхио звучал глухо и невыразительно, как будто каждое слово давалось ему с трудом.
— Пойми меня правильно, я ничего от тебя не требую. Но мне казалось, что я для тебя что-то значу. Неужели ты не можешь простить мне того, что я сразу не сказал тебе, что я президент компании? Это же такой пустяк…
Серхио повернул голову, и у меня отчаянно забилось сердце. Я никогда не хотела быть героиней романа, но сейчас я внезапно ощутила в себе Скарлетт О'Хару, Джен Эйр и Марианну одновременно. Неизвестно, какое колесико сломалось в великом маховике судьбы, но случилось невероятное — мужчина моей мечты сошел с пьедестала, на который я его торжественно водрузила, и говорил мне странные, волнующие, неожиданные слова…
Видимо, моя растерянная физиономия что-то открыла Серхио, потому что он отпустил руль и порывисто наклонился ко мне.
В салоне вдруг стало ужасно тесно. Везде был один Серхио, и даже если бы я захотела отстраниться от него, я бы не сумела. Но разве я могла захотеть этого? Я была счастлива. Счастлива так, как только может быть счастлива женщина в объятиях любимого мужчины. И пусть за многие сотни лет непрерывного употребления слова «я люблю тебя» несколько поистерлись и поднадоели, для меня они все равно звучали райской музыкой…
Серхио словно обезумел. Он целовал меня совсем не так, как тогда, у моего подъезда. Ураган, вихрь подхватил меня, как девочку Дороти из Канзаса, и понес в волшебную страну Оз, из которой мне никогда не захочется вернуться домой…
50 
