11 
— Да, — кивнула она, обежав обоих посетителей удивленным взглядом.
Мужчина был в льняном костюме цвета кофе с молоком и белоснежной рубашке, женщина — в элегантного кроя хлопковом платье. Она также была в очках, с короткой стрижкой.
— Я Рон Ковальски, врач, — сказал мужчина. — А это Нина Питерсон, психотерапевт. Нас прислал ваш муж, мистер Кауфман. Он опасается за состояние вашего здоровья и…
— Но… разве сам он не приедет? — растерянно произнесла Люччи.
Не беспокойтесь, непременно приедет, — быстро произнес Рон Ковальски, в свою очередь окидывая Люччи профессиональным взглядом. — Возможно, он уже в пути. Просто нас мистер Кауфман отправил вперед, чтобы, не теряя времени, мы осмотрели вас и поддержали медикаментозно… или как‑либо иначе, если понадобится.
— Я не думаю… — начала было Люччи.
Однако Нина Питерсон мягко прервала ее:
— Миссис Кауфман, пожалуйста, позвольте нам войти, — произнесла она негромким грудным голосом. — Ведь мы прилетели сюда из Нью‑Йорка единственно ради вас. Ради вашего спокойствия. Кроме того, мистер Кауфман просил нас непременно дождаться его. Если желаете, позвоните ему, он все подтвердит.
Люччи вовсе не хотелось дожидаться Арни в обществе двух незнакомых людей, но оставить их на крыльце она не могла. Каким бы большим ни было ее горе, она не настолько утратила чувство собственного достоинства, чтобы захлопнуть дверь перед носом медиков, проделавших из‑за нее такой долгий путь. Конечно, за свои труды они получат от Арни немалую сумму денег, но это не отменяет правил элементарной вежливости.
А тут еще Нина Питерсон добавила проникновенно:
— Поймите, мы ведь даже города не знаем. Нам неизвестно, где здесь гостиницы, да и вообще… В обычных обстоятельствах любой таксист отвез бы нас к какому‑нибудь отелю, но сейчас Пенсакола будто вымерла. Мы едва нашли человека, согласившегося доставить нас сюда из аэропорта. — Выдержав небольшую паузу, она произнесла, глядя Люччи прямо в глаза: — Посудите сами, не ждать же нам мистера Кауфмана во дворе!
— Хорошо, — вздохнула та. — Прошу.
Едва переступив порог гостиной, Рон Ковальски спросил, где можно вымыть руки, а затем они вместе с Ниной уговорили Люччи согласиться на короткое обследование. В конце концов, ей пришлось принять какие‑то капли и таблетку.
Потом они некоторое время сидели молча: Люччи на диване, Рон и Нина по бокам журнального столика, в широких удобных креслах. Царящую в доме тишину нарушало лишь негромкое мерное цоканье маятника в высоких напольных часах. Позже, когда те пробили одиннадцать, Нина задала какой‑то малозначительный вопрос о доме, и вскоре Люччи с удивлением обнаружила, что рассказывает историю своей семьи, начиная от первого в их роду переселенца из Италии Джузеппе Пьяччи, который затем перевез в Америку жену Марию и первенца Тинто.
Она понимала, что Нина завела этот разговор неспроста, что это профессиональный психологический прием, призванный отвлечь ее от мыслей об Элси, но все равно продолжала длинное повествование, потому что так в самом деле было легче. Впрочем, не исключено, что на нее просто подействовали принятые лекарства.
Время от времени Рон поднимался с кресла, подходил к Люччи, чтобы проверить пульс, состояние зрачков и что‑то еще, чего она не понимала. Ей лишь было ясно, что он изнывает от бездействия и невозможности как‑то помочь делу, сдвинуть ситуацию с мертвой точки.
Когда Рон возвращался на место, Нина задавала новый вопрос — и все начиналось сначала. Люччи возобновляла рассказ, маятник часов продолжал отсчитывать минуты, а стрелки двигались по кругу с таким невозмутимым спокойствием, будто всем своим видом желая сказать: ничего‑ничего, все проходит, пройдет и это.
И все, включая Люччи, ждали прибытия того, кто должен был как‑то повлиять на ход событий.
Но как они ни прислушивались к доносящимся снаружи звукам, все‑таки шуршание шин по проходящей мимо дома дороге застало их врасплох. Это был первый изданный автомобилем звук за последние полтора часа.
Рон и Нина переглянулись. Люччи же повернула голову к выходящему во двор окну и застыла.
Хлопнула дверца, по дорожке зазвучали шаги. Как ни странно — а может, это было вполне естественно, — Люччи узнала стремительную походку Арни. Четырех лет оказалось недостаточно, чтобы забыть ее.
Но даже сейчас она не сдвинулась с места. Не поднялась с дивана, не прошла в прихожую, не отворила входную дверь. Вместо нее это сделал доктор Рон Ковальски.
11 
