ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  167  

Окан осторожно перевернулся на бок. Пленная эльфийка лежала, уткнувшись лицом в подушку, и тихо плакала, мелко-мелко дрожа высовывающимися из-под одеяла худенькими плечиками.

Черт!

Алекс вспомнил, как она, вот так же тихо поскуливая, уткнулась в него, когда он вытаскивал ее из-под коряги, словно маленький котенок с вывернутой лапкой, обиженно-недоуменно смотрящий на мир – за что вы меня так? Как она вцепилась в него в вертолете, когда ее попытались от Окана оторвать, – и весь полет он держал ее на руках, а она изо всех сил прижималась, спрятав личико в гимнастерке на груди, и от ее волос пахло дымом и душистой травой.

Почему она поверила мне? Они первые напали на нас, мы для них враги, мы убили всех ее… Окан оборвал эту мысль – она не имела никакого значения, равно как и все остальные мысли. Важно было только то, что рядом с ним плачет девочка, случайно угодившая в жернова войны. А он отчего-то чувствовал себя ответственным за нее. Ха, а я ведь действительно за нее ответствен, Кобзев сказал, что я головой за нее отвечаю – да пошел он… лесом.

Может быть, потому, что она заступилась за него? Напомнила своему сородичу, что есть вещи, которые делать нельзя! Даже с врагами?

Он встал, кривясь от боли, подошел к ее кровати, сел и осторожно коснулся рукой волос цвета меди.

– Послушай… – неуверенно начал он.

«Боже, о чем же я могу говорить с этой! Она же даже не человек! Или все же… Не знаю, – подумал Алекс. – Я правда не знаю».

Из-под рыжей копны высовывались заостренные кончики ушей. Прядка свалилась вбок, открывая точеную шею – фарфоровая кожа, манящая взор мнимая глубина.

Черт-черт-черт!

Девушка под его ладонью лежала не шевелясь. Словно ждала чего-то.

«Боже, только бы не спугнуть ее, – подумал Алекс. – Господи… я никогда не верил в тебя, но то, во что я верил, – его больше нет. Не знаю, видишь ли ты этот мир, простирается ли рука твоя на этих… существ. Но если ты есть – помоги мне!»

– Послушай, как тебя зовут?

Иллиене было больно и страшно. И она даже не знала, чего больше. Боль угнездилась в голове, справа, там, куда ударил горячий кусочек металла – «осколок на излете», сказал ши в белом балахоне, вытаскивавший его. Хуже, чем яд, – она никогда не думала, что в таком крохотном кусочке мертвого металла может быть столько злобы и ненависти ко всему живому! Хуже, чем неупокоенный, – он был начинен смертью, он был рожден только затем, чтобы убивать. И ему не хватило совсем чуть-чуть!

Зато на Дар его хватило с лихвой.

Она очень долго не могла осознать, что с ней случилось. Там, в израненном лесу, ее просто оглушило ужасом, неправильностью происходящего – ее мир рушился вместе со срубленными летящим железом стволами деревьев.

Смутно, будто сквозь густой рассветный туман она вспоминала, как прижималась к кому-то – чужое, незнакомое, отчего-то ставшее родным и близким в царившем вокруг хаосе разрушения. Как кричала – хотя на самом деле она не издала ни звука, ей только казалось, что она кричит, когда ее попытались оторвать от него. Как сжалась от страха когда земля оказалась где-то далеко внизу, а вокруг – тонкая оболочка злого металла и пустота.

Они летели внутри железного голема, одного из тех кто выпустил смерть на ее лес, и в его внутренностях пахло земляным маслом, горячим металлом, а от набившихся в него дружинников-ши исходили волны ненависти и страха вперемешку с жадным любопытством.

Потом был солнечный свет в глаза, ветер от крыльев голема над головой и множество ши вокруг. Они галдели на своем странном гортанном наречии, и ей было плохо от этого, пока кто-то – тот, за кого она все еще продолжала цепляться, – не начал что-то успокаивающе бормотать на общем. Ей стало легче, она позволила оторвать себя, и вокруг нее засуетился тот странный, остро-незнакомо пахнущий ши в белом балахоне. «Тот, кто с нею был» сказал, что это лекарь. Но так не ведут себя даже совсем неумелые лекари, даже те человеческие ведуны, что лечат не людей, а животных.

Потом ее с «тем, кто с нею был» отвели в эту палатку, где стояли две кровати. Пришла женщина-ши и попыталась выгнать «того», но она снова начала кричать, и на этот раз по-настоящему. Тогда «он» остался, только зачем-то забился в самый дальний угол палатки и повернулся спиной, это было плохо.

Женщина-ши раздела ее – верней, помогла избавиться от обрывков тряпок, бывших когда-то одеждой, и попыталась напялить на нее что-то вроде мешка из тонкой ткани с дырами для рук и головы. Надевать это Иллиена отказалась, и тогда ее просто уложили на кровать и накрыли одеялом.

  167