Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
61 
Рядом с кирном Бхаалейн ни одного домишки не было. Сразу за стенами плескался ров – на взгляд Тауринкса, не слишком широкий, зато заселенный, как увидал друид, приблизившись, молодыми пресноводными дракончиками. Чародей одобрительно покивал. Видно, ящеров запустили в ров недавно – у многих еще не отвердели гребни на хребте, – и, судя по крупным головам и раздувшимся белым пузикам, потчевали до отвала. Когда подрастут, держать их следует впроголодь – тогда они, передравшись, изведут самых слабых, и во рву останется три-четыре настоящих чудовища, способных перекусить напополам бешеного собакомедведя.
Мост был опущен, а надвратная решетка – поднята: видно, замковая стража не слишком опасалась нападения. Да и кто осмелится покуситься на покой кирна? Дикие звери не подходят близко к человеческому жилью, а дикие люди с Беззаконной гряды предпочитают пощипывать купеческие караваны да взимать дань с наотшибных деревушек. Даже часовой у ворот, приметив гильдейский знак на груди Тауринкса, пропустил друида без единого слова.
Тауринкс шел по замку уверенно, не выказывая ни усталости, ни неуверенности, хотя и того, и другого накопилось в его душе изрядно. Несколько дней он петлял по лесам, сбивая со следа возможную погоню, и перешел Драконью реку не ближним бродом, а дальним, откуда еще четверо суток брел без роздыху до владетельского кирна. Сонливость приходилось отгонять чарами, а то и, взобравшись на дерево и околдовав местную живность, задремывать особенным, друидским сном на несколько часов, чтобы восстановить силы. И постепенно Тауринкса брало сомнение – а стоит ли ему тащиться в замок, чтобы передать свое запоздалое предупреждение? Десять дней, отпущенные им старосте Тоуру, давно миновали, и владетель, верно, уже отправил дружинников да чародеев к воротам, чтобы разобраться с пришлыми демонами. Надо ли ноги тереть, чтобы повторить уже давно ведомое?
Но чем ближе друид подходил к замку, тем яснее ему становилось – либо владетель не получил вестей из деревни, либо, что вернее, не придал им значения. Мало ли о чем болтают невежественные порубежники? Ни следов войска не видел Тауринкс, ни признаков начавшейся войны. Хотя, возможно, владетелю Бхаалейна удалось решить дело миром?
Нет, его гонцы смогли бы добраться до лагеря пришельцев и вернуться в кирн так быстро, разве что отворив чародейный створ – а таких таланов не может быть в здешнем захолустье. Отверзательские роды все находятся на императорской службе, и их потомки либо в столице живут, либо несут дозор в гарнизонах и на переходных полях, чтобы державное войско могло по первому зову явиться в любой край обширного Эвейна. А случайных таланов такого вида до обидного мало.
Первым, кто осмелился заступить дорогу непрошеному гостю, оказался дородный мужчина в темно-красном камзоле старинного кроя.
– Коун друид, – проговорил он внушительно, – не позволите ли осведомиться, кто вы и с каким словом явились в кирн Бхаалейн?
– Позволю. – Тауринкс подавил искушение зачаровать толстяка на месте, невзирая на все правила вежества. Кто знает, каким даром тот может обладать, несмотря на отсутствие гильдейского знака? – Тауринкс ит-Эйтелин, гильдии друидов свободный чародей, со срочным делом к владетелю Бхаалейна.
– Мощный Рахтаварин ит-Таварин ат-Бхаалейн едва ли сможет принять вас немедля, коун, – ответил толстяк. – Он занят испытанием силы, и тревожить его…
– А с кем, позвольте узнать, я имею честь беседовать, что вы, коун, беретесь судить, чего может, а чего не может здешний владетель? – поинтересовался Тауринкс.
Человек, хорошо знавший друида, услышал бы в его голосе звон набатного колокола. Но те немногие, кто мог сказать о себе такое, остались на южных пределах.
– Раатхакс ит-Ллайшар, управитель замка, к вашим услугам, коун, – церемонно промолвил толстяк, надуваясь от собственной значимости.
– Веди меня к своему господину, Раатхакс ит-Ллайшар, – прошептал друид громовым голосом, одновременно нащупывая в сознании Раатхакса нужную струнку. – Или, клянусь Керуном, я…
– Хорошо, хорошо, – сдался управитель. – И пусть гнев Рахтаварина ат-Бхаалейна падет на вашу голову, коун друид!
Тауринкс улыбнулся про себя. Все же хорошо обладать властью над живыми тварями! Пускай часто эта власть ложится на плечи бременем, но мгновения, когда ее приходилось применять для восстановления должного, казались друиду счастливейшими. А то, в самом деле, что за блажь – не допускать чародея до владетеля!
61 
