49 
– Эй, приятель! – окликнул Краслен клерка. – Уж не надумал ли ты свести счеты с жизнью?
– Только что я слышал сводку с биржи, – горестно ответствовал самоубийца. – Шиллингу уже не подняться. Наши акции обесценились, фирма разорена. С минуты на минуту мне сообщат об увольнении!
– Брось, это еще не повод…
– Мне никогда больше не найти работы! Я не смогу содержать свою семью, я сделаюсь обузой для нее, понимаешь ты это? Жить в вагончике и копаться в мусорных баках?! Нет, нет и нет! До этого позора я не доживу! Я хочу умереть офис-менеджером, а не нищим бродягой!
– Умереть всегда успеешь, – попытался переубедить его Краслен. – Может, с работой тебе еще повезет. Вот один мой приятель, к примеру…
– Нет, нет и нет! – воскликнул клерк. – Я не могу жить, когда акции «Стефенс и Ко» продают по пять пенсов!
– Подумай о родных! – настаивал пролетарий. – Во сколько им обойдутся твои похороны!
Тут клерк задумался.
– Ладно, – сказал он через минуту, слезая с подоконника и брежно закрывая ставни. – Пожалуй, ты прав. Остаться в живых экономически целесообразнее.
«Сколько же здесь сумасшедших!» – думал Кирпичников, спускаясь на восемьдесят пятый этаж.
Там на окне тоже висел какой-то парень. Краслен решил было, что это еще один желающий умереть, но, заметив два страховочных ремня и швабру в руках незнакомца, понял, что перед ним мойщик окон.
– Ты откуда и куда, приятель? – насмешливо спросил тот Кирпичникова. – Если собрался подзаработать, то рассчитывать тебе не на что. Окна с этой стороны уже три года моет только наша бригада!
– Я вам не конкурент, – миролюбиво ответил красностранец. – Просто пытаюсь попасть на аудиенцию к одному недружелюбному мистеру.
– Ха-ха! Забавно! – рассмеялся мойщик окон. – Упасть не боишься?
– А ты?
– Я-то уже привык. Видишь, там, под нами, собрались люди? Это безработные. Ждут, когда я грохнусь отсюда. Если когда-нибудь так случится, то, поверь, я еще до земли долететь не успею, как они наперегонки помчатся к моему начальнику, занимать освободившееся место! Так-то, парень!
– И ты так просто говоришь об этом?
– А что мне еще остается? – улыбнулся мойщик.
– Вступай в профсоюз и борись за охрану труда!
– Ха-ха-ха! Ну, шутник ты, приятель…
Оказавшись на заветном подоконнике восемьдесят четвертого этажа, Краслен осторожно глянул за стекло. Маленького человечка в черном цилиндре, расположившегося за огромным, размером чуть ли не со стадион, столом, он поначалу не приметил. Перед Памперсом – а кто еще это мог быть?! – лежала горсть медных монет, которые он внимательно разглядывал через монокль: считал, видимо. Окно, к счастью для Краслена, оказалось приоткрыто. Оставалось лишь толкнуть его, чтобы отворить настежь, и сделать шаг в комнату.
– Триста сорок миллиардов шестьсот восемьдесят восемь миллионов сто пятнадцать тысяч шестьсот пятьдесят девять шиллингов двадцать пять пенсов, – донеслось до Кирпичникова бормотание империалиста. – Триста сорок миллиардов шестьсот восемьдесят восемь миллионов сто пятнадцать тысяч шестьсот пятьдесят девять шиллингов двадцать шесть…
Краслен откашлялся. Памперс поднял глаза.
– Эти окна уже мыли! Убирайтесь! – бросил он. – Двадцать семь пенсов…
– Я не мойщик, мистер Памперс… – начал Краслен.
– Тем более убирайтесь! Двадцать восемь…
– Я имею к вам важное дело! Я друг Буерова… – Кирпичников старался быть как можно более кратким и напыщенным.
– Что? Двадцать… Двадцать… Черт!
– Объединимся, мистер! – возвысил голос Краслен. – Поможем друг другу задушить бесчеловечный режим коммунистов!
Но Памперс его не слушал.
– Двадцать? Тридцать? Сколько было пенсов?! Господи, а шиллингов сколько было? Шестьсот пятьдесят? Или нет?! Боже, боже! Я сбился!
– Послушайте меня, мистер! – настаивал Краслен, уже чувствуя, что это бесполезно.
– Проваливайте к черту, сумасшедший!!! – заорал покрасневший от злости буржуй. – Кто вы такой, в конце концов?! По каком праву, в конце концов?! Лазать в окна запрещено, в конце концов, для этого существуют двери, чтобы вам провалиться! Кто вам позволил так бесцеремонно врываться в мой кабинет и мешать мне считать деньги?! Теперь придется начинать все заново, черт побери!!!
– Мистер Памперс… – выдавил Кирпичников.
Памперс стукнул по столу кулаком, уронив при этом монокль, который, грохнувшись о мощную столешницу, разбился на десяток кусочков.
49 
