Последние отзывы

  72  

Бесцеремонно обхватил чертенка поперек туловища и понес, прижимая к боку, как большую куклу. Максим шел позади, держался за горло — ему было больно смеяться.

— Ты случайно не знаешь, чем кормят чертей? — спросил Ярик, заглядывая в холодильник. Зет тихо, как мышь, сидел на стуле, куда его посадили, только глазами зыркал. — Хотя подозреваю, что животина эта всеядная, лопает все подряд и тащит, что плохо лежит.

— Ярик стал выкладывать на стол продукты, вылил несколько яиц на горячую сковородку. Подогрел в кастрюльке молоко и поставил дымящуюся кружку перед Зетом. — Что приуныл? Накрылась лавочка? Раньше лафа была, украл — и свалил, а теперь некуда. Вот ведь незадача. Крышка над Чертляндией захлопнулась, а черт остался. Ну и что прикажешь с тобой делать? Сдать тебя в зоопарк? Или в цирке за деньги показывать? А? Давай, подбрось светлую идею.

— Я сам остался, — обиженно пробурчал Зет. — Не хочу обратно. Пойду в лес жить, как-нибудь перебьюсь. Вам лишь бы насмехаться. Мне здесь нравится — речка, цветы, птицы. Ни за что обратно не вернусь!

— Сдурел! Сейчас лето, а зимой что будешь делать? Околеешь на морозе.

— Нору вырою. Как звери живут? Охотиться научусь. Можно рыбу ловить, кур воровать. Я все продумал заранее.

— А как пристрелят тебя? Браконьеры с ружьями бродят.

Чертенок развеселился. Мужчины впервые видели, как Зет смеется. Глаза стянулись в щелочки, рот, наоборот, растянулся до ушей, в нем оказалось полно зубов, которые вполне подтверждали намерение Зета охотиться.

— Помнишь, как Чаритту пытались пристрелить? — напомнил он с явным чувством превосходства.

— М-да!.. Я все не беру в расчет твое происхождение. Тогда последний аргумент: ты будешь одинок, лишишься общества себе подобных, тебя это не пугает?

Зет снова расплылся в лукавой улыбке:

— На этот вопрос я не хотел бы отвечать. С минуты на минуту пожалует светлейший, а ему лучше не раскрывать наших секретов — он слышит издалека. Как ни крути, не любит он нашего брата, может запросто меч в ход пустить, его меч для нас страшнее любой пули, поэтому — тсс…

— Это ты о ком? — не понял Ярик.

Максима слова Зета обрадовали, он уже всерьез начинал беспокоиться из-за долгого отсутствия Михалыча и, хотя понимал, что расстаться придется, не хотел терять недавно обретенного друга так внезапно.

Зет между тем уплетал за обе щеки, видно, проголодался, сидя в кладовке.

Ярик ел без особого аппетита, смотрел на чертенка с жалостью, как смотрят на бездомных детей. Зет взял салфетку, аккуратно утерся и слез со стула:

— Ну я пошел. Спасибо за завтрак. — Он положил на стол украденный телефон. — Вот ваша вещица. Красиво светится, но в лесу без надобности, все равно разрядится.

— Слышь, чертеныш, как тебя найти, если что? Может, приеду как-нибудь тебя навестить, — сказал Ярик.

— Свистни в три стороны, как тогда в саду. Я услышу.

— Ну прощай.

— Прощай, большой человек.

— Чертеныш! — крикнул вслед Ярослав. — Если станет совсем туго, обращайся к Васе, я его предупрежу.

— Хорошо, заметано! — откликнулся Зет.

Ярослав смотрел из окна, как чертенок вприпрыжку побежал к кустам и пропал в густых зарослях.

В конце аллеи показался Михалыч.

— Встречай, предводитель наш объявился. Так и чешет пешадралом. И куда его носит каждый раз в этакую глухомань? Гляди-ка, снова облачился в свой несуразный костюм. Потешный мужик, что ни говори, но умница, этого у него не отнимешь.

Максим чуть ли не бегом поспешил навстречу:

— Я уж грешным делом подумал, что ты нас бессовестно бросил, светлейший!

Тот почесал в затылке и оглянулся на кусты, погрозил пальцем:

— Ужо я до тебя доберусь, хулиган! Пользуется моим добрым отношением. Другому бы с рук не сошло. Не хватало еще, чтобы в лесах нечисть плодилась.

А ты почему бегаешь? Выздоровел уже? Быть того не может! Так и есть, вижу по глазам, что жар держится. Пошли лечиться. Я тут принес для тебя кое-что.

На кухне он бережно вынул из-за пазухи и выложил на стол большой цветок неправдоподобной красоты, на первый взгляд он казался белым, но при ближайшем рассмотрении его узкие длинные лепестки переливались перламутром. Запах его напоминал жасмин, но был еще тоньше, изысканнее.

Василий, занявший место за кухонным столом, цветка не признал, не мог припомнить из всего виденного и прочитанного.

— Эх, жаль губить красоту, — вздохнул Михалыч, — знали бы вы, откуда я доставил это чудо! Но ничего не поделаешь. Другого лекарства от потусторонней заразы не найти.

  72