Особенно,... 
28 
– Надеюсь, вы останетесь довольны пребыванием в Батори, мой господин.
Дракула рука об руку с Эльжбеттой вошёл в зал. Перед его взором предстал богатый стол, накрытый различными яствами.
Он приблизился к столу вместе с Эльжбеттой, усадив женщину подле себя, оказывая этим ей особенную честь и уважение.
Гости сытно откушали и выпили огромное количество вина. В течение всего пира их слух услаждали мезингеры[19] своими песнями.
Дракула изрядно выпил, сила и энергия переполняли его… Приближённые воеводы по опыту знали: воеводе захочется поразвлечься, причём весьма необычным образом.
Неожиданно хозяйка замка сказала:
– Господин мой… Я видела в твоём сопровождении множество пленных турок. Все они – нехристи… и заслуживают смерти.
Дракула с удовольствием воззрился на княжну.
– Смерти! – воскликнул он. – Нехристи заслуживают смерти! – Дракула в крайне возбуждении выскочил из-за стола. – Приказываю каждого десятого турка посадить на кол!!! Я буду наслаждаться их муками!
В такие моменты воевода становился бешеным и подданные боялись перечить ему. Ибо за ослушание наказание было одно наказание – смерть.
Дракула почти пять лет провёл в качестве заложника у турецкого султана и помнил развлечения турецкой знати… Турки сажали на кол пленных мадьяр, валахов и сербов – крики умирающих оглашали ставку султана, кровь стыла в жилах от вида мучений несчастных.
Влад, а тогда ему было семь лет, помнил, как посаженные на кол молили убить их, чтобы прекратить муки, которые могли длиться несколько дней. Он затыкал уши, не желая слышать эту адскую какофонию звуков…
Но однажды визирь схватил его и, приподняв за шкирку, как щенка, сказал:
– Слушай! Не затыкай уши! Это услаждает слух нашего повелителя!
Влад вырывался, ему хотелось убежать далеко-далеко, в родной Тырговиште. Визирь злобно рассмеялся и добавил:
– Поганый щенок! Я прикажу привязать тебя рядом с твоими христианами, чтобы ты видел, как они медленно умирают.
…Перед взором Дракулы[20] тянулся нескончаемый ряд свежеструганных колов, торчавших из земли. Тут же стояли турки, обречённые на мучительную смерть.
Воевода приказал принести из замка два кресла, для себя и госпожи Эльжбетты, которая изъявила желание насладиться смертью пленников.
– Они не пощадили ни моего отца, ни брата! – сказала она. – Я хочу видеть их мучения.
Эльжбетта заняла своё место рядом с Дракулой. Почти целый день они упивались криками и мучениями умирающих… Тут же они пили вино и вели непринуждённые беседы. Вскоре стемнело, люди воеводы зажгли факелы. Отблески огня освещали адские муки обречённых турок.
Наконец, Эльжбетта пресытилась этим развлечением. Она взяла Дракулу за руку…
– Господин мой… Могу ли я просить тебя?..
– Всё, что хочешь! – с жаром воскликнул воевода.
– Говорят, кровь возвращает силу и красоту. Я знаю одно верное средство, которое позволит мне сохранить молодость…
– Какое? – живо поинтересовался воевода, пожирая глазами Эльжбетту.
– Турчанки… Подари мне двух-трёх девушек…
Дракула рассмеялся.
– Они твои! Выбирай любых!
Эльжбетта поднялась с кресла, поклонилась воеводе и сказала:
– Турчанок я выберу завтра, мой господин. Сейчас же я прошу тебя оказать мне честь… разделить со мною ложе.
Распалённый видом крови и мучений, воевода буквально подхватил Эльжбетту и, словно ценную добычу, на руках понёс в замок.
На следующее утро, после проведённой бурной ночи в объятиях Эльжбетты Батори, воевода преподнёс ей щедрые дары, в том числе и трёх совсем ещё юных турчанок. Эльжбетта решила также отблагодарить воеводу за ночь любви. Она увлекла Влада в покои князя Батори.
Покои были весьма скромными и ничем не примечательными для своего времени, за исключением одного: около камина стояли доспехи покойного Богдана Батори, те самые, в которых он принимал участие в албанском походе. В некоторых местах на металле виднелись зазубрины от ударов оружия.
– Отец верил, что эти доспехи неуязвимы. И погиб лишь потому, что пошёл в бой в других доспехах…
Дракула, как зачарованный, рассматривал нагрудник и шлем князя, украшенный золотыми драконьими крыльями.
– Прекрасная работа… – произнёс он и дотронулся до инкрустированного золотого дракона на нагруднике.
– Кто ковал сии доспехи?..
– Некий мастер моего отца… Имени я не помню. Но знаю, что он закалял металл в крови рабов[21].
28 
