Особенно,... 
27 
– Дорогая Эмилия, вы божественны как всегда!
Актриса действительно хорошо выглядела, одеваясь со вкусом, выписывая свои наряды прямо из Парижа. Она в этот вечер благоухала новомодными духами «Мадам Помпадур», оставляя за собой шлейф тончайшего аромата.
Рокотов, как знаток женских премудростей оценил «Мадам Помпадур», заметив по этому поводу:
– Чудесный французский парфюм. Прямо из Парижа?
– Ах, князь, вы же знаете, я не терплю дешёвых русских подделок и одеваюсь только у Николя Беранже в его парижском модном салоне. Кстати духи от него же… Николя прислал их в подарок с наилучшими пожеланиями.
Эмилия, жеманясь, протянула руку собеседнику, Александр запечатлел поцелуй на белой атласной перчатке, изрядно пропахшей «Мадам Помпадур», и тут же переключился на виконта.
«Фурия» передёрнула обнажёнными плечами и решительно направилась к Сергею Шеффер, ведущему оживлённую беседу с Уваровым. Мария же в этот момент улыбалась некоему господину, стоя рядом с мужем.
Эмилия подошла к Сергею и, бесцеремонно взяв его под руку, начала нашёптывать ему прямо в ухо:
– Ах, сударь, вы слишком много уделяете внимания пустым разговорам и совершенно забыли о своёй супруге. Она же не теряет время даром! Все видят, что она имеет роман на стороне. Все, кроме вас!
Эмилия отпустила руку ошарашенного Сергея и быстро удалилась. Он машинально взглянул на жену, та продолжала невинно беседовать с неким незнакомцем. «Кто он? Раньше я его не видел? Это он – любовник Машеньки? Не может быть, слишком старый и толстый… Да и потом, это просто не возможно, чтобы моя Машенька с другим мужчиной…»
Разъярённая фурия удалилась в соседний зал, где происходила захватывающая игра в карты – на кону стояли пять тысяч рублей. Некто Владимир явно перехватил инициативу у игроков.
Молодая темноволосая женщина в наряде чем-то похожем на восточный, внимательно наблюдала за игрой, находясь подле Владимира по правую руку. Она стояла неподвижно два часа кряду, покуда её спутник вёл искусную умелую игру, и не получил все пять тысяч.
Эмилия заметила, как улыбка промелькнула на лице незнакомки, когда в руках Владимира оказалась столь значительная сумма ассигнаций. Он встал, откланялся присутствующим, поблагодарив их за игру, и взяв свою спутницу под руку, удалился в музыкальный зал, где молодая протеже господина Уварова раскладывала ноты на рояле и, наконец, усевшись поудобней на стуле, начала исполнять ноктюрн Ференца Листа[6].
* * *
По дороге домой Сергей был молчалив. Мария подумала, что он слишком устал за вечер, утомленный светскими разговорами. Он, конечно, заметила странное поведение Эмилии Ван Гольц, но постеснялась спросить мужа об их разговоре.
Дома, когда супруги легли уже в постель, Сергей отвернулся от жены и тут же заснул. Она удивилась – такое поведение было не характерно для Сергея. После вечеров, проведённых в салоне Скобелевой, он обычно был возбуждён, полон сил и любовного желания. Теперь же напротив – он спал, даже не пожелав «спокойной ночи».
Между супругами пробежал первый холодок.
Маша была расстроена и не могла заснуть. Она встала, накинула пеньюар и села перед зеркалом туалетного столика, на котором в бархатном футляре лежала диадема. Женщина открыла его и извлекла драгоценность, покрутив её в руках, и насладившись отблесками камней при свете одной-единственной свечи, которую она не тушила на ночь, надела украшение на голову.
Она распустила волосы, заплетённые в косу, расправив их на груди, и начала рассматривать своё отражение в зеркале. В последнее время её постоянно мучил вопрос: неужели она так и проживёт с Сергеем всю жизнь? И тут же отвечала: «Боже, какая скука. Он постоянно на службе, я же предоставлена сама себе в этой убогой мещанской квартире. Да и потом, разве о такой жизни в Москве я мечтала? Князь Рокотов, такой красавец и к тому же богат, ведёт светский образ жизни. Хотя зачем я ему? А почему он так странно смотрит на меня? Я не задумываясь изменила бы Сергею… Куда ушла любовь? А была ли она вообще? Я так скоропалительно покинула с ним Смоленск…»
Утром, когда Маша проснулась (а заснула она только под утро), Сергей уже уехал на службу. Она повернулась на другой бок, вставать не хотелось – просто не было смысла. Постоянное каждодневное безделие и скука утомили её: посещение салона госпожи Скобелевой было единственным развлечением, и то не частым.
Неожиданно в дверь постучали, раздался голос хозяйки:
27 
