Особенно,... 
30 
Оставалось одно: ввязаться в очередную авантюру с виконтом Ла Шарите.
* * *
История виконта Николя Ла Шарите была, попросту говоря, неудавшимся коммерческим предприятием. Виконтом, урождённый Николай Терентьевич Фомин, стал позже, а, будучи, ещё при своём настоящем имени, служил в известном петербургском мебельном салоне Иоганна Фон Дервина, в качестве управляющего. Модное в то время экономическое образование позволило перспективному молодому человеку двадцати пяти лет, с отличными рекомендациями, занять это место. Владелец салонов, немец Фон Дервин, лично, росчерком пера, утвердил претендента.
Фомин ликовал, сын почти разорившегося дворянина, стал управляющим. Его живой ум и прочие таланты позволили немецкому мебельному промышленнику уверенно утвердиться в Петербурге. Вскоре Фон Дервин стал подумывать о расширении торговли и открытии подобного салона в Москве.
Молодой управляющий также не остался в накладе, хозяин, видя радение своего служащего на благо процветания дела, повысил ему жалованье почти в два раза. Тот же, одарённый не только умом, но и скажем, излишней дерзкой предприимчивостью, скопив приличную сумму денег и взяв кредит в банке под залог своего небольшого, но добротного дома, решил действовать самостоятельно.
Фомин, прекрасно знающий весь ассортимент и качество мебели, выпускаемой Фон Дервином, отправился в Польшу под предлогом отдыха. Там, в Лодзи, он нашёл некоего промышленника, владельца местной мебельной фабрики, и тут же предложил ему выгодное сотрудничество.
Фабрикант, не раздумывая, согласился. Вскоре в Санкт-Петербурге открылся магазин французской мебели некоего владельца по фамилии Ла Шарите. Его продукция была гораздо дешевле немецкой, но выглядела совсем не хуже, а возможно, даже изысканнее.
Дела Ла Шарите шли в гору, а в салоне у немца поток покупателей иссякал с каждым днём. Фон Дервин, будучи человеком твёрдым, а с конкурентами, порой, даже жестоким предпринял решительные меры. Он перекупил у банка небезызвестного Лисовского закладные Фомина, сиречь Ла Шарите, с огромной выгодой для их держателя. Вскоре салон французской мебели попросту исчез, на его месте открылся другой – немецкий.
Николай был в отчаянье, пропивая последние деньги и собираясь покончить с собой, после того, как они закончатся. В этот момент судьба свела его с Александром Рокотовым, их объединило одно – ненависть к банкиру Лисовскому. И она позволила новым компаньонам выжить.
* * *
Виконт Ла Шарите с удовольствием покуривал английскую сигару, предложенную князем Рокотовым, сидя на диване в гостиной мебелированной квартиры. Виконт и князь были знакомы достаточно давно, пожалуй, лет пять или шесть, что позволяло им прямо высказывать свои мысли, не беспокоясь о светских формальностях.
– Мои дела в плачевном состоянии, Николя.
Ла Шарите выпустил из рта тонкую струйку дыма:
– Дорогой друг, для меня это перестало быть новостью с тех пор, когда мы познакомились. Насколько мне известно: вы постоянно нуждаетесь в деньгах. Все приличные люди отказывают давать вам взаймы, благодаря назойливым просьбам вашего тестя. Кто же захочет нажить себе влиятельного врага? Не так ли?
Владимир усмехнулся:
– Ваша осведомлённость, виконт, просто шокирует. Лучше подумайте: как можно разбогатеть!
– О! Весьма просто. Видите ли, дорогой друг, люди, а в особенности светское общество, обожают слагать легенды, а потом верить в них, как в истинную правду. Вы понимаете, о чём я говорю?
Князь вынул сигару изо рта:
– Откровенно говоря – нет. Ваша манера витиевато излагать мысли, несомненно – достоинство, но, увы, для собеседника – недостаток. Он путается и не понимает, что именно вы имели виду.
– Пора бы привыкнуть к моим причудам за столь долгое время нашего знакомства. Ладно, буду краток: вы пустили слух в салоне госпожи Скобелевой, что Мария Шеффер – ваша любовница, мало того, – внучка Бонапарта. С какой целью, позвольте полюбопытствовать? У вас есть определённый, далеко идущий план? Или это просто – сто первая интрижка?
– Ах, Николя, если бы я знал сам. Сначала меня заинтересовала сентиментальная история её происхождения. Затем молодая прелестница меня увлекла и я, как обычно, в таких случаях не устоял перед соблазном и потерял голову, как вы изволили выразиться – в сто первый раз.
– Убеждаюсь снова и снова: вы – не практичны, Александр, – разочарованно сказал виконт.
30 
