Последние отзывы

  148  

***

— Запомни, — наставляла меня мама, покачиваясь на костылях у ворот, ведущих на поле. — Он два дня не выходил из конюшни. С ним надо полегче, его нельзя загонять. Поняла?

Я сидела верхом на Донеголе, но мне казалось, что я гляжу на нее с невообразимой высоты. Я кивнула. Мне было очень страшно. Я вспомнила мамины, слова, сказанные два месяца назад: «Даже неопытный наездник верхом на Донеголе будет выглядеть хорошо». Но он был болен, а я никогда не скакала по открытому полю. И вообще, единственная лошадь, на которой я когда-либо сидела, была на двадцать лет старше этого жеребца и знала все свои задачи намного лучше меня.

Мама подняла руку, ободряюще стиснула мою щиколотку и поправила стремя.

— Не переживай так, — подбодрила она меня. — Я не просила бы тебя проехаться на нем, если бы не была уверена, что ты на это способна.

Она улюлюкнула и хлопнула Донегола по крупу. Я выпрямилась в седле, и конь пустился в легкий галоп.

Из-за высокой травы я не видела ног Донегола, но чувствовала под собой его мощь. Чем больше я отпускала поводья, тем более плавным становился его бег. Я на полном серьезе ожидала, что сейчас он взлетит на облако и перенесет меня через высящиеся вдали голубые пики гор.

Я склонилась к шее Донегола и снова услышала мамин голос: «Никогда не наклоняйся вперед, если в твои планы не входит галоп». Я никогда не скакала галопом, если не считать шустрого аллюра Тони. Но Донегол перешел на галоп так незаметно, что я едва приподнялась в седле.

Я замерла и закрыла глаза, отдав инициативу Донеголу. Мой пульс слился с ритмичным стуком копыт. А когда я открыла глаза, то увидела впереди ручей.

Я не знала, что поле пересекает еще один ручей. Откуда мне было это знать, если я тут никогда не ездила и даже не ходила? И вот уже ручей перед нами. Донегол весь подобрался и напрягся. Скользнув руками вверх по его шее, я приподнялась в стременах, чтобы помочь ему оторваться от земли. Мы взмыли вверх и пролетели над водой. И хотя весь полет занял не больше секунды, я готова была поклясться, что разглядела все сверкающие на солнце мокрые камни и все водовороты и завихрения потока.

Я натянула поводья, и Донегол встряхнул головой. Тяжело дыша, он остановился у изгороди в нескольких футах от ручья, а потом повернул туда, где нас ожидала мама, как будто с самого начала знал, что это шоу посвящается ей.

Вначале я не расслышала этого за шумом воды и возней малиновок, но постепенно медленный и ритмичный звук становился все громче. И наконец даже Донегол замер и насторожил уши. Я похлопала его по шее и похвалила, не переставая прислушиваться к доносящимся издали звучным хлопкам. Моя мама мне аплодировала.

***

Поздно вечером, когда за моим окном россыпью бриллиантов мерцали звезды, мама пришла ко мне в комнату. Она положила ладонь мне на лоб, а я резко села в постели. Мне показалось, что мне пять лет и что сейчас ночь накануне ее бегства. «Подожди, — пыталась произнести я, но слова отказывались слетать с моего языка. — Не делай этого!» Вместо этого я сказала:

— Расскажи, почему ты нас бросила.

Мама легла рядом со мной.

— Я этого ожидала, — вздохнула она.

Рядом светилось в темноте лицо фарфоровой куклы, напоминая мне Чеширского кота.

— Я шесть лет верила в твоего отца, — продолжала она. — Я купилась на его мечты. Ради него я ходила в церковь и работала в этой вонючей газетенке, чтобы помочь ему выплатить закладную. Я стала такой женой и матерью, какой он хотел меня видеть. Я была так занята, угождая ему, что от Мэйзи Рено почти ничего не осталось. Я знала, что должна убежать, пока окончательно не утратила шанс обрести себя. — Она обхватила меня руками за плечи и мягко привлекла к себе. — Я ненавидела себя за эти мысли, — продолжала она. — Я не понимала, почему я не могу быть такой, как Донна Рид.

— Я этого тоже не понимала, — тихо сказала я. И задумалась: на чей счет она отнесла эти слова — на свой или на мой?

Мама села и скрестила ноги.

— Ты здесь счастлива, — прошептала она. — Твое место здесь. Это стало ясно, когда я увидела тебя верхом на Донеголе. Если бы ты жила здесь, ты смогла бы учить местных детишек. При желании ты могла бы начать выступать в соревнованиях. — Ее голос становился все тише, пока окончательно не стих. Она обернулась ко мне. — Пейдж, — снова заговорила она, — почему бы тебе просто не остаться здесь, со мной?

«Просто не остаться здесь, со мной…» Как только она это произнесла, во мне словно что-то лопнуло и теплой волной заструилось по жилам. И только тут я осознала, что все это время мне было немного холодно. Потом это ощущение тепла прекратилось. «Ведь это то, чего ты хотела? — сказала я себе. — Ты же стремилась к ее одобрению. Ты двадцать лет этого ждала…» Но что-то тут было не так.

  148