Генри Стронг исчез четвертого июля 1966 года. В журнале регистрации метеоусловий за этот день была запись:
Солнечно. Макс. темп. 29 °C. Влажность 90 %.
— Вроде похоже, — сказал Макгрет. — Квинс в июле.
Следующие несколько дней были такими же увлекательными:
Солнечно. Макс. темп. 28 °C. Влажность 78 %.
Солнечно. Макс. темп. 31 °C. Влажность 82 %.
Солнечно. Макс. темп. 26 °C. Влажность 90 %.
— Интересно, данные правильные? — спросил я.
— А я почем знаю? — Он полистал журнал. — Да, не много мы тут накопаем. Есть идеи?
Идей у меня не было.
— А что в том, про еду?
Понедельник, 4 июля 1966
Завтрак — яичница
Обед — яблоко, ветчина и сыр
Ужин — яблоко, ветчина и сыр
Вторник, 5 июля 1966
Завтрак — яичница
Обед — яблоко, ветчина и сыр
Ужин — яблоко, ветчина и сыр
— Только время теряем, — сказал я.
— Наверное, — ответил он. — Давай посмотрим, что там с Эдди Кардинале.
Завтрак — яичница
Обед — яблоко, ветчина и сыр
Ужин — яблоко, ветчина и сыр
Среда, 3 августа 1966
Завтрак — яичница
Обед — яблоко, ветчина и сыр
Ужин — яблоко, ветчина и сыр
— Вот что мне интересно, так это как он жрал одно и то же каждый божий день. Вот главная загадка.
Воскресенье, 22 января 1967
Завтрак — яичница
Обед — яблоко, ветчина и сыр
Ужин — яблоко, ветчина и сыр
— Довольны? — спросил я.
— Не жужжи.
Понедельник, 23 января 1966
Завтрак — овсяная каша
Обед — яблоко, ветчина и сыр
Ужин — яблоко, ветчина и сыр
Макгрет поднял голову.
— За день до этого пропал Алекс Ендржевски.
Я перечитал запись.
Завтрак — овсяная каша
— Я в курсе. Ну и что?
— Так разница же.
— Яичница или овсяная каша? И какая тут, на хер, разница? — Я заметил, что после косяка мы стали несколько свободнее в выражениях. — За каким лядом она нужна?
— Важно, что есть изменение.
— Да, прям огромное изменение.
Макгрет велел мне достать из коробки дело Ендржевски. Внутри была знакомая фотография: короткая стрижка, большие зубы, круглое, как мячик, лицо, курносый нос. Если бы маленькому Алексу удалось вырасти, он бы стал страшилой. Но судьба распорядилась иначе — все запомнили его симпатичным мальчишкой.
— Мы говорили с матерью, — сказал Макгрет, листая дело. — Я помню ее. Она послала сына в магазин. Ну да, и бутылку молока помню.
— Ты вроде говорил, вы нашли следы.
— А кто их знает, чьи они. Там столько людей живет. Может, он его в машину заманил. Предложил, скажем, до дому подвезти. В ту ночь было жутко холодно. Посмотри журнал погоды, сам увидишь.
Я посмотрел. Прогноз обещал снег весь вечер.
— Ну где же ты? — Макгрет рылся в коробке.
— Что ты ищешь?
— Я ищ… ага, вот, послушай. Это его мать рассказывает:
Я отправила Алекса в магазин.
Сержант Гордан. Во сколько это было?
Памела Ендржевски. Около пяти. Мне надо было кое-что купить.
— А кто такой сержант Гордан?
— Мой напарник, — ответил Макгрет, не поднимая головы. Он шевелил губами — читал показания. — Да, да, да, ну, ну же, ей-ей, я помню, она что-то говорила про… — Он не закончил.
— Про что?
— Не там ищу. — Он нашел другую пачку показаний и издал победный клич. — Вот оно!
Я подвинул стул, чтобы было лучше видно. Допрос проводили Л. Макгрет и Дж. Гордан, полицейский департамент, Нью-Йорк, 114 район, 25 января 1967. Свидетель — Чарльз Петронакис, владелец и продавец бакалейного магазинчика, в который мать послала Алекса.
Макгрет. Вы видели мальчика?
Петронакис. Да, я его видел.
М. Когда он приходил?
П. Он пришел минут в пятнадцать шестого.
М. С ним кто-то был?
П. Нет.
Гордан. А в магазине были еще покупатели?
П. Нет.
Г. Вы ничего необычного не заметили в поведении мальчика? Или, может, на улице кто-нибудь вел себя странно?
П. Да нет вроде. Холодно было, и я вообще мало кого видел. Я уже закрывать собирался, когда он пришел. Спросил молока, овсяных хлопьев и сахара. Я ему сказал, что помогу донести покупки до дома, если он пять минут подождет, пока я закрою. Он ответил, что не может ждать, что мама рассердится, если он вовремя не вернется. И ушел.