ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  40  

— Я хочу на нее посмотреть.

— Поймите, — испуганно говорит доктор, — предсказать такое невозможно. — И откидывает ткань.

Льюис смотрит на дочь и ничего не понимает. Кажется, ему подсунули китайчонка. Неужели Берта изменила ему? Что происходит? Ротик маленький, язычок торчит набок, и глаза… Узкие, веки со складками, на радужке белые пятнышки. Врач говорит об умственном отставании, о методиках лечения, Льюис слышит его, но не понимает.

— Как я объяснял, мы не знаем, почему это происходит. Наука пока не в состоянии предсказать рождение таких детей. К сожалению, я не могу назначить курс лечения. Все опробованные методики не давали результата, хотя в этой области проводятся постоянные исследования…

Льюис не понимает этой чепухи, не понимает, что такое «монголизм»,[24] не понимает, почему всхлипывает служанка. Он понимает только, что на его голову пал новый позор и что есть вещи, которые не спрячешь, даже в Америке.

Глава восьмая

Обнаружив письмо, я немедленно позвонил Макгрету.

— Помните, как до меня добираться? — спросил он.

На этот раз я заранее подготовился и нанял машину с водителем на весь следующий день. Первую половину дня я вынимал из стендов и паковал журналы, делал копии картинки с херувимами и газетных фотографий, которые я откопал. Что еще? Только само письмо. Его я убрал в пластиковый мешочек для хранения пищи. Наверное, воображал, что Макгрет тут же вытащит на свет чемоданчик, снимет отпечатки пальцев, введет информацию в базу данных и выяснит все о самом Крейке и его местонахождении.

Макгрет только хмыкнул. Положил пакетик с письмом на стол и уставился на него. «Остановитесь». Жесткий приказ. Через несколько секунд он произнес:

— Не знаю, зачем я это читаю. И так ясно, что будет дальше.

— Что мне делать?

— Делать?

— С письмом.

— А. Ну снесите в полицию, что ли.

— Так вы и есть полиция.

— Был. Что верно, то верно. Снесите в полицию, если хотите. Я даже могу позвонить кое-кому, чтобы вам поспокойнее было. Хотя я наперед знаю: ни черта они не смогут сделать. Вы понятия не имеете, кто он, понятия не имеете, он ли это письмо написал. А даже если это он, тут все в рамках закона. — Макгрет ухмыльнулся, и мне стало жутко. — Такие письма писать не возбраняется, это в Конституции записано.

— Тогда чего я к вам ехал?

— Это вы мне объясните.

— Вы намекнули, что можете помочь.

— Намекнул.

Я помолчал.

— Ну?

— Ну а теперь вы приехали, и я сам ничего не понимаю.

Мы вместе смотрели на листок.

СТОП СТОП СТОП

Раньше эта склонность к повторяемым действиям восхищала меня, сейчас же я находил в ней нечто отталкивающее. То, что казалось мне страстью, теперь превратилось в злобу. Искусство или угроза? Письмо Виктора Крейка вполне могло занять достойное место на стене моей галереи. Я бы мог, наверное, даже впарить его Холлистеру за кругленькую сумму.

— Я бы его не выкидывал, — сказал Макгрет. — На случай, если еще что-нибудь плохое случится. Положите его в папочку, а когда надо будет, покажете фараонам.

— К тому же никто не знает, сколько оно будет когда-нибудь стоить, — добавил я.

Макгрет улыбнулся:

— Ладно, вернемся к рисунку.

Я протянул ему фотокопию херувимов. Пока он изучал ее, я огляделся. За неделю количество пузырьков с лекарствами на столе явно увеличилось. И Макгрет тоже изменился: похудел, кожа приобрела нездоровый зеленоватый оттенок. На этикетках некоторых бутылочек были написаны указания по применению. В медицине я плохо разбирался и понял только, что это сильные обезболивающие.

— Вот это Генри Стронг, — он легонько коснулся листа, — а это Элтон Ла Рей.

— Я знаю. — Вытащив из папки копии газетных снимков, я протянул их Макгрету: — Вот откуда он их срисовал.

Я не стал делиться с ним своими сомнениями в правильности этой теории, но Макгрет и сам сообразил. Спросил, как Крейк мог связать эти убийства воедино.

— Понятия не имею, — признался я.

— А еще надо понять, почему из всех людей, чьи фотографии печатали в газетах, он выбрал именно этих.

— Я думал об этом. Не забывайте, он нарисовал буквально тысячи лиц. На этом панно наверняка много реальных персонажей. И доказывает это лишь то, что он тщательно прописывал все детали.

— Но ведь это же первый рисунок, — напомнил Макгрет. — Самая сердцевина.


  40