ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  82  

То, что калифорнийцы тратили так много времени на разговоры о Мексике, служило признаком определенного родства с ней, пусть даже предмет у этих разговоров всегда был один: «не следует ли нам выслать их всем скопом домой, а потом запереть ворота?» Во время практически каждых происходивших в штате выборов дождем сыпались относившиеся к иммиграции предложения. Люди рассуждали о «Мексифорнии», о том, что произойдет, когда непреклонное шествие статистических данных доберется до точки, в которой мексиканцы станут не меньшинством и даже не большинством, а правящим классом.

Мы только о них и думаем, думала Глория.

Мы? О них?

Мы.

Мы — это была она. А они были ими.

Когда ей приходилось заполнять анкеты, в которых присутствовала графа «национальность», Глория оставляла ее пустой. А всякий раз, как кто-нибудь заговаривал с ней на улицах Лос-Анджелеса по-испански, ощущала умеренное негодование. «Я говорю по-английски; я училась на врача; я прочла Чосера и получила за это высшую отметку».

— В аэропорту таможенники не так суровы, как здесь, — сказал Карлос.

— Те, кто может позволить себе летать, их не очень волнуют, — ответила она.

— А. — Он снова взглянул на проволочную пограничную ограду. — «Те». А вы тогда кто же?

— Я родилась в Аризоне, — сообщила она. — Паспорт при вас?

Он порылся в карманах:

— Черт. Я его в рюкзаке оставил.

Зато мексиканские пограничники никаких вопросов не задавали. Карлос обернулся, чтобы еще раз посмотреть на пропускной пункт.

— Что-то вроде стеклянной стены, зеркальной с одной стороны, — сказал он.

Она покатила к шоссе, проскользнув мимо старого джипа, врезавшегося в прицеп для перевозки лошадей.

— Родилась в Аризоне, — сказал он. — Ах да, чуть не забыл. Feliz cumpleanos a ti [53]

Пел он голосом неожиданно высоким и нельзя сказать, что неприятным.

— Feliz cumpleanos a ti…

— Перестаньте, Карлос.

— Хорошо, — сказал он. И, набрав побольше воздуха в грудь, запел на тот же мотив: — Cudntos años tienestu, cudntos años tienes tú[54]

— Если я скажу, вы остановитесь?

— Si.

— Мне тридцать шесть.

— Вот уж никогда бы не догадался.

— Вы думали — сорок шесть? — спросила Глория.

— Двадцать шесть. Замужем были?

— Была, один раз.

— Дети?

— Нет, — сказала она, а затем, желая переменить тему разговора: — А вот вы женаты никогда не были.

— У меня была подруга. Я вам уже говорил. До того, как умерла бабушка.

— И что произошло?

Он не ответил, и Глория повторила вопрос.

— Я вас слышал, — сказал он. И, помолчав: — Я избегаю разговоров на эту тему.

Молчание.

— Это ведь я, предположительно, должен задавать вопросы, — сказал он.

— У нас что — состязание?

— Да, и под конец поездки мы посмотрим, кто кого знает лучше.

— Ладно, спрашивайте.

— Вы родились в Аризоне, — начал он.

— Да.

Он пошевелил в воздухе пальцами: дальше.

Глория вздохнула:

— Говорю вам, вы об этом еще пожалеете…

— Сколько нам осталось ехать? — поинтересовался он.

— Часов шесть, может, больше.

Карлос скрестил руки, вытянул ноги.

— Приступайте.

Поначалу Глория опускала подробности и о смерти брата упомянула лишь мельком. Однако чем дальше она заходила, тем свободнее лился ее рассказ. Она вспоминала картины и события, давно уж отправленные ею на карантин. Карлос стал для нее подобием психоаналитика — достаточно близкого ей, чтобы предположить: он все поймет, и достаточно неизвестного, чтобы исповедоваться перед ним, не опасаясь никаких прискорбных последствий. Она уже жалела, что приврала кое о чем из ранних ее лет.

— Мой брат… — сказала она.

— Наполовину.

— Да. Вообще-то, он умер не от воспаления легких. Его убили.

— Это я понял, — сказал Карлос.

— Как?

— Заметил, что вы постарались сказать об этом как можно меньше, — ответил он.

Ответ ей понравился.

— Потому ваша мать и захотела, чтобы вы стали врачом, — сказал Карлос. — Отчего же не стали?

— Мне пришлось бросить учебу. У матери случился Удар.

— Ох, Глория, — сказал Карлос. — Как мне горько слышать об этом.

Произнеси такие слова кто-то другой, она сочла бы их пустой отговоркой, но Карлос, похоже, говорил от души.

— Когда?


  82