Как бы не так, начинаешь. Земля-то промерзла. Ты ударяешь в нее, и кажется, что у тебя под ногами скала, и впервые за весь день, и ночь, и день на тебя наваливается разочарование, побороть которое ты не в силах. Взвыв, точно животное, ты вбиваешь лопату в землю и откалываешь несколько кусочков размером с покерные фишки. Ты бьешь снова и снова – и ничего этим не достигаешь. Чтобы углубиться хотя бы на фут, потребуется несколько часов. Тут необходима кирка, а поскольку кирки у тебя нет, придется либо бросить ее здесь, либо отволочь назад – через лес, по снегу, вверх по склону, – от одной мысли об этом у тебя возникает желание сдаться, махнуть на все рукой. Ты пытаешься придумать, что тебя может спасти, и спасение является тебе – буквальным образом в луче света. Упавшее дерево. Подойди к нему. Ты подходишь, падаешь на снег, наполовину заползаешь под ствол. Да, это сгодится. Ты подтаскиваешь ее к стволу, разрезаешь клейкую ленту, решая (без каких-либо на то оснований, интуитивно), что так разложение пойдет быстрее. Разворачиваешь одеяло, и она появляется на свет, не преобразившаяся и крылатая, но прежняя – разве что посерела немного.
Ты давно уже миновал грань, до которой тебе еще хотелось блевать, однако, когда ты просовываешь руки ей под мышки, тебе становится муторно. Ты тащишь ее к дереву, ощущая исходящий от нее запашок смерти, чувствуя сквозь перчатки ее плоть. На секунду тебя посещает мысль, что с рвотой ты все-таки еще не разделался. Ты засовываешь тело под дерево головой вперед, проталкиваешь его, налегая на ноги, мало-помалу, колени ее точно заржавели, но все-таки гнутся, господи, как же медленно все, как медленно, и наконец она улезает под ствол по пояс, ну и хватит, хватит уже, хватит, ты отдираешь кору, отламываешь сучья, собираешь сосновые шишки, камни, заваливаешь то, что осталось снаружи, и, молясь, чтобы какой-нибудь любитель падали обнаружил ее как можно скорее, бежишь назад, к машине.
Бежишь, спотыкаясь, проваливаясь в снег, желая лишь одного – убраться от нее как можно дальше. В носках у тебя лед, руки промерзли до самых подмышек, тебя трясет, но ты все же бежишь, бежишь, взбираешься, цепляясь руками, по откосу, вваливаешься, дрожа от ужаса и холода, в машину, успокойся. Все хорошо. Успокойся. У тебя жар, только и всего. Пальцы, когда ты пытаешься расстегнуть покрывшуюся пятнами – не то от земли, не то от трупа – куртку, не слушаются тебя, и пахнешь ты ее смертью. Она липнет к тебе, куртку придется снять. Сними ее. Сними. Успокойся. Футболка вся мокрая. Ты с трудом различаешь дорогу. Ветровое стекло запотело. Ни черта не видно. Успокойся. Успокойся. Посмотри на часы. Посмотри. Семь утра. А у тебя еще дел по горло. Успокойся же. Успокойся. Успокойся и включи двигатель. Включи. Ну, давай, включай. Сделай это. Вот сейчас и сделай, сию же секунду. Включи двигатель. И вперед. Поезжай. Пошевеливайся.
Пошевеливайся.
* * *
В девяноста милях от канадской границы ты замечаешь у дороги вывеску закусочной. На парковочной площадке теснятся грузовики с прицепами. При том, что выглядеть ты наверняка должен измызганным, тебя, когда ты входишь внутрь, окидывают лишь несколькими отнюдь не пристальными взглядами. Присмотревшись к посетителям, ты понимаешь причину: это либо жители гор, либо дальнобойщики. Женщина, если не считать официанток, тут всего одна – и очень крепкого для ее пола сложения. Ест она за стойкой, в одиночестве, напряженные плечи ее показывают: она сознает, что является предметом вялого любопытства, но и не более того. Ты в этом заведении единственный мужчина без растительности на лице. А кто-нибудь еще из присутствующих одолел полное собрание сочинений Платона? Ты с уверенностью заключаешь, что, кроме тебя, никто здесь похвастаться таким подвигом не может.
Меню отпечатано на двух языках, английском и французском. Ты делаешь заказ, раскрываешь перед собой на столе журнал для рыболовов, читаешь, прихлебывая кофе, статью о «семи секретах успешной ловли лосося». Съедаешь омлет с жареным хлебом и беконом, выпиваешь еще одну чашку кофе, после чего справляешь нужду в грязной, выстуженной уборной. А возвращаясь, извлекаешь из ее сотового сим-карту и роняешь трубку в корзину для мусора.
Плоская равнина, безветренная, лунный такой пейзаж. Солнце низко висит над горизонтом. Разбитая, обледенелая дорога идет с юго-востока на северо-запад, и, насколько ты можешь судить, ее даже на карту наносить не стали. С южной от тебя стороны простирается замерзший луг, за ним видна волнистая линия деревьев.