Последние отзывы

  22  

Все это как-то проходило мимо Эльки, она жила своей жизнью, как беззаботная пташка. Работы в большом хозяйстве было много, а если выпадала свободная минута, девушка сбегала в лес. Почитать или побродить в поисках грибов и ягод, обдумывая прочитанное и мечтая о невозможном для крестьянки. Тем более — крепостной. Так хотелось повидать большой мир своими глазами, да только вряд ли получится. Несмотря на непривычный вид Эльки, на нее в последнее время начали заглядываться парни — красивой выросла. Вот зашлют сватов — и все, конец мечтам. Дети пойдут, заботы, хозяйство.

Сегодня Элька сама не заметила как, замечтавшись, забралась далеко в лес. Корзина понемногу наполнялась ягодами зеларики^[12]. Будет из чего морс сделать, отец его обожает. Она шла дальше, высматривая остролистые кусты и не особо смотря по сторонам. Как выяснилось, зря.

— Ты глянь, Пересвет, какая красотка! — заставил Эльку вздрогнуть и обернуться чей-то голос.

Шагах в двадцати от нее замерли три богато одетых всадника, в одном из которых девушка с ужасом узнала молодого боярина — видела его как-то раз из окошка, прячась на чердаке, куда отец отволок ее силой.

— Подь сюды, девка, — брезгливо процедил сквозь зубы барчук.

Не осмелившись ослушаться, Элька подошла ближе.

— Ты глянь только, — удивился он, — чернявая, что та тарканка. Никогда у нас таких не видал. Ты откель будешь?

— Из Стаховки, барин, — поклонилась девушка, вся дрожа. — У меня мать тарканка…

— Ясно, — скривился барчук. — Поехали, не хватало еще об черномазую мараться. Противно.

— Не скажи, — поцокал языком его приятель. — Красотка-то какая, а? Вся ладная.

— Хочешь — бери себе, — безразлично пожал плечами Пересвет.

— Да и я не прочь, — вмешался второй приятель. — Экзотика! А то все бледные да толстозадые попадаются. Надоели. А тарканки, говорят, страстные!

— И то дело! — оживился заскучавший было барчук. — Давайте на пару, а я погляжу. Ты, девка, слышь? Скидывай свою юбку, да на карачки становись. Побыстрее! И гляди мне, коли плохо стараться будешь, на палю посажу!

До Эльки не сразу дошло, что с ней собираются сделать, а когда дошло, девушке перехватило дыхание от ужаса. Она отшвырнула корзину с ягодами и рванулась прочь, в густые заросли. Откуда только и прыть взялась. Пересвет позади злобно выругался, пришпорил коня и пустился вдогонку, остальные поскакали за ним.

Это случилось утром. Преследователи гнали несчастную девушку до самого полудня, пока она не забилась в непроходимый Волчий бурелом. Но и там не оставили в покое — спешились и полезли в заросли, приказав псу взять след. Тот возбужденно гавкнул и рванулся вперед.

— Боженька! Прости меня за этот грех… — прошептали запекшиеся губы Эльки.

Она стояла над пропастью, набираясь духу. Руки тряслись, девушке почему-то было очень холодно, хотя солнце жарило вовсю. Вот и закончилась жизнь… Что она сделала этому барчуку? Как же так можно?! Никто не ответил на крик плачущей души. Только страх куда-то исчез. Сердце болело, в горле застыл холодный комок горькой обиды. Совсем уже недолго осталось. Папку жалко — горевать станет…

Кусты затрещали, и из них высунулась лохматая морда пса, огласившего окрестности басовитым лаем. Элька медленно повернулась к нему, дрожа с каждым мгновением все сильнее. Вскоре на скальный выступ выбрался покрытый репьями разъяренный барчук.

— Говорил же, никуда эта тварь не денется! — обернулся он к приятелю.

— Наглая сучка! — ответил тот, задыхаясь. — Ничо, вон с того деревца добрая паля выйдет!

— Потом, — осклабился Пересвет. — Сначала развлечемся немного. Я тут интересную штуку для нее придумал. А ну-ка, подь сюды, девка! Бунтовать вздумала?! Так мы тебя быстро бунтовать отучим!

— Будь ты проклят! — обреченно выдохнула Элька. — И весь род твой! До седьмого колена!

Девушка сжала кулачки и с решимостью отчаяния сделала шаг назад. В пропасть.

— Стой, сука! — рванулся вперед Пересвет, едва успев остановиться на краю. — Мать ее, тут же обрыв!

— Вниз кинулась… — поежился подошедший приятель. — Чокнутая девка. И…

— Чего еще?

— Предсмертное проклятие…

— Да плевать! — презрительно отмахнулся Пересвет. — Мало их на мне? Чушь это. Пошли отсюда, и так полдня зазря угробили. Я не я буду, но какая-нибудь сучка мне сегодня за это ответит! Эта легко сдохла, другую так просто не отпущу!

Вскоре на Белом зубе никого не осталось. Только пересвистывались напуганные вторжением людей птицы, да трепетал под легким ветерком зацепившийся за колючий куст обрывок полотняной юбки.

  22