69 
Аре не могла поверить в подобное чудо… пока не проверила баланс карты, на которой еще утром оставалось едва ли две тысячи. Сейчас же на счету было восемьдесят тысяч…
– Но с чего вдруг… такое? – все же спросила она у кассира. Пожилой мирр судорожно дернул ухом.
– Реформы нового министра нашего Комитета, – ответил он. – Ох, чую, сейчас такое начнется… Только зря он так с места прыжком начал, уберут ведь…
Вернувшись из бухгалтерии, Аре бросилась к своему служебному компьютеру и начала судорожно читать все внутренние новости. Перепроверка квалификации, бесплатные курсы всего, что только может потребоваться полицейскому, возможность получения нового звания досрочно при сдаче экзаменов… И новости «высших эшелонов»: аресты высокопоставленных полицейских по обвинению во всевозможных финансовых махинациях, аресты их счетов в пользу казны Комитета – так вот откуда деньги на невероятные реформы! А дальше – списки смертей. Загадочных, но вполне объяснимых. Самоубийства и несчастные случаи происходили одно за другим, и за всем этим явственно читался почерк нового министра. Одновременно с тем имелась информация о трех неудачных покушениях на ро Дейне Солано и об аресте двоих заказчиков этих покушений. Оба раньше занимали высокие посты в Комитете Полиции, и оба вылетели со своих должностей за «несоответствие». Арест, суд, смертный приговор – Сен-о-Летер нашел на своих врагов такой компромат, что за дело отказались браться даже лучшие адвокаты. Имущество одного из приговоренных было полностью конфисковано в пользу Комитета, а вот второй…
У лон-серкета Вака-е-Тарена ро Нати Сорэй осталась семья – жена и трое детей. По закону при конфискации имущества это практически не учитывалось, семье начислялось пособие в пятнадцать тысяч сьеров ежемесячно, а все имущество мужа забирала казна. Но в случае с лон-серкетом новый министр поступил иначе. Официально все было так: вдова предъявила документы о том, что за день до ареста муж переписал все недвижимое имущество семьи на нее, и, следовательно, отобрать две квартиры государство не имело права. Обычно подобные бумаги легко оспаривались, а чаще доказывалась их фальшивость, но в этот раз министр почему-то легко принял документы и ограничился конфискацией счетов. В общем-то, каждому было ясно, что он просто пожалел вдову, оставшуюся с тремя несовершеннолетними детьми. Этот случай тоже прибавил Сену-о-Летеру популярности и уважения, как и закон о выплате семьям погибших при исполнении служебных обязанностей полицейских достаточно большой единовременной компенсации и дальнейшего вспомоществования – пусть невеликого, но все же хоть что-то. Также был отменен закон об ответственности семьи погибшего полицейского, если по вине этого полицейского была провалена какая-либо операция, в ходе которой он и погиб.
Комитет Полиции менялся на глазах. И больше половины полицейских теперь готовы были идти за своим новым министром в огонь и в воду. Но достаточно много было и тех, кому подобная ситуация категорически не нравилась…
Сен-о-Летер уже привык к постоянным покушениям на собственную жизнь, начав относиться к ним с изрядной долей юмора и даже извлекать из них пользу – почти каждое покушение оканчивалось арестом или же, как минимум, еще несколькими листочками в толстые папки, на корешках которых были написаны имена самых ярых противников главного полицейского Аргонрада.
А Кер, занявший теперь прежнюю должность друга, без смешинки в голосе шутил, что не нужно никаких покушений – достаточно просто немного подождать, и неугодный сильным мира сего министр сам благополучно окочурится от банального истощения. Сен усмехался в усы и продолжал работать по двадцать часов в сутки, позволяя себе спать далеко не каждую ночь, да и то – по два-три часа. Закончилось это безумие только через две недели, во время очередного разговора с Каем, когда успевшие подружиться мирры обсуждали план такого же тихого захвата комитета социального обеспечения. Охваченный идеей Сен нарезал круги по комнате, высказывая все новые и новые предложения, а лорд-командующий Ордена Свободы жестко их критиковал, отбрасывая самые бредовые и запоминая те, что после определенной доработки вполне могли оказаться жизнеспособными. Вскоре к ним присоединился и Нарх, но участия в мозговом штурме не принял – просто стоял у стены, вполуха прислушиваясь к разговору, и загадочно улыбался каким-то своим мыслям. Сен подумал, что после окончания беседы с Каем надо будет обязательно поговорить с Учеником, к которому у него накопилось полсотни важнейших вопросов, а с того самого момента, как Нарх перенес их с Керром обратно в лабораторию, тогда еще будущий министр черного мирра не видел. Одним из самых первостепенных вопросов – просто потому, что очень уж было любопытно – был вопрос: а куда делась совершенно бесследно Артефака и все захваченные для экспериментов мирры?
69 
