Последние отзывы

  97  

Ратлидж отодвинул стул от письменного стола Дженни и сел. Это не было игрой света, подумал он, поднеся рамки к окну, где тусклый дневной свет мог достичь их.

Уолтер Теллер на фотографии с его братьями больше не выглядел ребенком. Эдвин все еще напоминал себя в юности, но Питер сильно изменился. Война отложила морщины на некогда полном и мягком детском лице. Эдвин, избавленный от войны и миссионерской работы, изменился меньше других.

Сходство не делало Уолтера Теллера отцом Тимми. Но это представляло в иной перспективе то, что Ратлидж считал недвусмысленным.

Вскоре он поставил рамки на прежнее место и бегло обыскал стол Дженни Теллер. Несколько писем, канцелярские принадлежности, конверты, марки и соединенная скрепкой пачка домашних счетов за май.

Удовлетворенный, Ратлидж поднялся наверх в кабинет.

Уолтера там не было. Ратлидж запер дверь, подошел к столу и методично обыскал его.

Ничто не проливало свет на то, о чем он спрашивал себя.

И затем он нашел среди папок с записями о миссионерских путешествиях и другими материалами папку с надписью «Завещания».

Ратлидж достал ее, открыл и изучил последнюю волю и завещание Дженни Теллер. Как он и ожидал, оно было очень простым. Деньги, унаследованные от ее семьи, должны быть положены на траст для сына, драгоценности — для его жены в день свадьбы, обозначены суммы для слуг, бывших и нынешних, и еще одна для церкви в Рептоне. Остальное имущество переходит к мужу.

Ратлидж отложил документ в сторону и прочел завещание Уолтера Теллера, хотя не имел права этого делать. Оно тоже было простым. Большая часть его состояния отходила сыну, а отдельная сумма — жене до ее повторного брака или смерти. Деньги слугам, рептонской церкви, Элкокскому обществу и на сохранность розария на ферме Уитч-Хейзел в память о его жене. Но никакого упоминания о женщине в Ланкашире или на кладбище церкви Святого Варфоломея, где похоронены она и ее сын.

Ратлидж снова прочел последний абзац: «На вечное сохранение розария на ферме Уитч-Хейзел в память о моей жене».

Мысленно он представил себе попугая Джейка, довольного своим новым временным жилищем в комнате Франс Ратлидж, выходящей окнами в сад. Розы…

Он положил папку на место, закрыл стол и отпер дверь.

Молли сказала ему, что завтрак подан в столовой. Ратлидж пошел с ней по коридору.

— У подъездной аллеи цветут очень красивые розы. Меня удивляет, что нет букетов внутри. — Впрочем, теперь он знал, что в доме вообще нет срезанных цветов.

— Мистер Теллер не любил срезанных цветов внутри. Он говорил, что они напоминают ему цветы для похорон. На кафедрах церквей, где он проповедовал, их было полным-полно.

— А миссис Теллер? Она любила розы?

— Не знаю, сэр. Она никогда не говорила. Иногда миссис Теллер ходила в сад по аллее. Но большей частью она оставляла садоводство садовнику.

Ратлидж поблагодарил ее и отпустил. Потом он открыл дверь на аллею и выглянул наружу. Даже во время дождя ощущался тяжелый, влажный аромат цветов.

Снова закрыв дверь, Ратлидж направился в столовую. Но Теллера там не было. Тарелка и серебряный прибор указывали, что он приходил и немного поел, но блюда остались почти нетронутыми.

Ратлидж не глядя положил еду на тарелку.

Он вспоминал, как капитан Теллер, когда Ратлидж спрашивал его о завещании Уолтера Теллера во время его исчезновения, сказал, что будет достаточно времени прочитать его, когда они узнают, что их брат мертв.

Ратлидж не развивал эту тему, так как Уолтер Теллер оказался живым и невредимым.

Он подошел к телефону и дал указания снявшему трубку констеблю в Ярде. Ратлидж как раз положил трубку, услышав звук автомобиля, едущего по аллее.

Ратлидж ждал снаружи, пока машина не подъехала к крыльцу. Летиция потянула ручной тормоз, выключила мотор и вышла.

— Кажется, вы приносите с собой неприятности. Вижу, доктор Филдинг еще здесь. Где мой брат?

— Я не видел его последние полчаса.

— Значит, он с Дженни, — решительно сказала она и быстро поднялась по ступенькам.

Вскоре спустился Филдинг и сказал:

— Я спросил, хочет ли Уолтер поговорить с пастором, но он ответил, что предпочитает мою компанию. Он не позволил мне дать ему лекарство. Заявил, что Бог наказывает его и он не должен уклоняться от этого.

— Завтрак в столовой.

— Спасибо. Это было долгое утро для всех нас. Я бы выпил чаю. — Филдинг кивнул и исчез в коридоре.

  97