очень нудно 
38 
Я покрутила книгу в руках, не зная, куда пока пристроить, чтоб не забыть унести, и из нее выпал сложенный лист бумаги. А это что у нас такое? Не дай бог, к книге любовная записка прилагается. Еще не хватало.
Но это оказалась дарственная короля Расстании на деревню Забытки. Надо же, а я в свете последних событий и забыла про нее. Интересно, как я умудрилась сунуть ее в книгу и даже не помнить об этом?
Я опустилась на кровать, тупо уставившись на гербовую тисненую печать, размазанную по моему имени, и широкий королевский росчерк. Таким почерком только секретные документы писать, все равно ничего не понятно, лишь по смыслу и можно догадаться. А я думала, что только я как курица лапой пишу.
Воспоминания густой тягучей волной нахлынули на меня, заставив сердце болезненно сжаться. Я в последнее время старалась вообще не думать об этом, надеялась, что вскоре боль и тоска пройдут сами по себе, но я ошиблась. Моя маленькая избушка в глухом лесу… Когда-то она была моим домом, я успела к ней привыкнуть и сродниться, а теперь ее нет. И, наверное, не будет никогда. Очень захотелось все бросить и рвануть сломя голову в далекий расстанский лес, где я знаю почти каждую травинку, каждый кустик…
В дверь поскреблись. Сенька не торопясь прошел в комнату, задрав хвост трубой, и вальяжно развалился на кровати.
– Что за манускрипт? – кивнул он на бумагу у меня в руках.
– Дарственная на Забытки, – горестно вздохнула я. – Вот думаю, сжечь ее, что ли? Зачем они мне?
– Совсем сбрендила?! – Кот подскочил от такого кощунства. – Даже не вздумай!
– Ну сам посуди, – принялась объяснять я. – Что я с ними делать буду? К какому месту прикладывать?
Сенька рассерженно зафыркал, выражая крайнюю степень возмущения. Весь его вид говорил о том, что в моих умственных способностях он усомнился уже давно, но сейчас окончательно уверился в их полном отсутствии.
– Неужели ты не хочешь вернуться? – задал он коварный вопрос.
Ну что мне ему ответить?
– Наверное, хочу, – не стала сильно кривить душой я. – Хотя бы для того, чтобы собственными глазами увидеть, что осталось от нашего дома, и больше никогда туда не возвращаться. Теперь мой дом здесь. К тому же я лешему обещала…
– Ну и что? Лишняя недвижимость никогда не помешает, – проявил кот деловую хватку. Все-таки с Виктором он не зря общается, иногда и у советника есть чему поднабраться. – И потом, не обманывай сама себя и меня заодно, – дернул ухом Сенька. – Ты безумно хочешь домой. Уж я-то знаю.
Мне осталось только подтвердить его правоту жалобным взглядом. Правильно говорят: животных и детей черт обманешь.
– Как ты думаешь, – спросила я, после непродолжительного молчания, – Александр…
Кот прекрасно понял, что я имею в виду, и состроил такую гримасу, что психический диагноз поставить самой себе труда не составило.
– Алена, – участливо заглянул он мне в лицо, – князь, в отличие от тебя, в здравом уме и твердой памяти и про стрелы бемиранские хорошо помнит. Он тебя даже к границе Трехгории не подпустит, пока твой горе-стрелок не будет найден.
Наверное, он прав. Но если быть с собой до конца честной, то домой хочется со страшной силой. Тянет меня туда, соскучилась. Признаваться просто сама себе раньше не хотела. Там все мое, родное. Я уже, правда, и к замку немного привыкла, но…
– Ну и что же мне с этими Забытками делать? – постаралась я отогнать грустные мысли о том, что еще неизвестно когда попаду в свой лес. – Вот еще проблема на мою голову.
– А ты к Виктору сходи, – подал идею Сенька. – Он у нас специалист по международным вопросам – должен знать.
Вот спасибо тебе, дорогой, нашел что предложить. Хотя…
Я, как порядочная, постучалась, прежде чем распахнуть дверь кабинета, и вошла. Виктор поднял глаза от бумаг, но, увидев меня, воззрился с недоумением. Чтобы я сама к нему пришла? Такого еще никогда не было.
– Тебе чего? – не очень вежливо спросил он. – Если ты решила проверить на мне действие своего очередного эликсира, то лучше выбери другую жертву, я занят на ближайшее столетие.
И он снова принялся что-то строчить, давая понять, что уделять мне свое драгоценное время не намерен. Но я отставать не собиралась.
– Виктор, если ты будешь и дальше таким подозрительным, то не протянешь и половины. – Я подошла к столу и присела на уголок, предварительно отодвинув кипу писем.
– Если я не буду осторожным, – советник сделал ударение на последнем слове, – не поднимая головы от писанины, – то не проживу и четверти, находясь в твоей компании. Ты кого угодно в гроб загонишь, а потом скажешь, что нечаянно.
38 
