Особенно,... 
7 
— Я позволяю клиенту так думать. Хуже не будет.
Коррей рассмеялся.
— Речь истинного дипломата. Итак, как насчет чашечки кофе?
Устремив взгляд прямо ему в глаза, она покачала головой.
— Даже если я добавлю кофе по-турецки?
Вновь тот же отрицательный жест.
— Ну а, скажем, замороженный йогурт?
— Мне показалось, ты уже сыт.
— Верно. Я думаю о тебе.
— Считаешь, что я слишком худа?
— Этого я не говорил. — Ответ прозвучал слишком быстро, и Коррей почувствовал, что у него загорелись щеки. На нее, впрочем, даже его отрицание не произвело никакого впечатления.
— Ты прав, так оно и есть.
— Ну же, Кори. Пойдем, выпьем кофе.
Но она опять покачала головой.
— Окончательно?
Она кивнула.
— Даже если я угощу тебя пломбиром с орехами и горячим шоколадом?
В ответ она только сморщила нос, но это движение было настолько мимолетным, что Коррей засомневался, не принял ли он желаемое за действительное. Он мечтал хоть об одном спонтанном жесте — а теперь даже не был уверен, что добился его.
— Точно-точно?
На сей раз она не потрудилась даже кивнуть. Не отрывая взгляда от его глаз, она медленно склонила голову, а через миг так же медленно перевела взгляд на распечатку у себя на столе. В своем роде это был самый громогласный из когда-либо полученных им отказов.
Поскольку не в его правилах погонять дохлую лошадь, Коррей покинул ее кабинет. Однако к вечеру, добравшись до аэропорта, сумел убедить себя, что лошадь-то еще не окончательно пала. С его стороны это можно было бы назвать упрямством или уязвленной гордостью, но женщины еще никогда не одерживали над ним верх.
По очереди обыскав все свои карманы, он не обнаружил желаемого, а именно — листка бумаги. А потому вытащил бумажник, достал довольно-таки потрепанную долларовую банкноту, расправил ее и похлопал по карманам в поисках ручки. Несколько мгновений спустя он уже шагал к регистрационной стойке, ослепительно улыбаясь молоденькой дежурной. Подойдя к окошку, он сделал в воздухе жест, как будто пишет.
— Красную, если найдется. О, и конверт? Вы спасли мне жизнь!
На то, чтобы черкнуть несколько слов, вложить банкноту в конверт и надписать адрес, много времени не ушло. Пробежка к сувенирному киоску, и он стал обладателем почтовой марки. Кросс по коридору, и конверт оказался в почтовом ящике Обратный пробег через весь аэропорт — и он благополучно успел на борт самолета буквально за несколько секунд до того, как все люки были задраены.
На следующий день Коринна получили письмо от «Авиалиний Дельта». Аккуратно вскрыв конверт, она достала доллар. На банкноте крупными ярко-красными буквами было выведено четкое сообщение:
«Талон на получение одного огромного "Поцелуя Херши". Выкупать, когда будешь готова, но только у меня. Коррей Хараден».
Она немигающе уставилась на банкноту, потом подняла глаза к потолку, вздохнула и медленно разорвала доллар на две части, потом на четыре, на восемь, на шестнадцать. Грациозно наклонилась к корзине для мусора. Но в последний момент остановилась.
Коррей Хараден — самый настоящий бродяга. Именно таких, как этот парень, с его золотистыми волосами, неотразимой фигурой и зелеными глазами — омуты, а не глаза, взгляни, и засосет, она тщательно избегала всю жизнь. И почему он так домогается ее?
Она не имела понятия, зачем убрала занесенную над корзинкой руку, опустила ее в карман своей безукоризненной юбки и высыпала содержимое в глубины подкладочного шелка.
Чаще всего Коринна оставалась без ужина, и этот вечер не стал исключением. Бабушка привыкла к тому, что ждать ее не стоит, если только она не предупредит заранее. Счастье еще, что бабушка в состоянии сама о себе позаботиться. Тем не менее, Кори старалась ступать бесшумно, входя в старый дом викторианской эпохи. Элизабет Стрэнд ложилась в десять — ни минутой раньше, ни минутой позже. Сейчас уже было двадцать семь минут одиннадцатого, и Кори не хотела ее потревожить.
Бесшумно пристроив портфель у витого основания лестницы, она повернулась к старинному столику из кленовой древесины, что располагался прямо под зеркалом в такой же раме. На ослепительно сверкающей поверхности столика аккуратная стопка дневной почты выглядела такой жалкой, будто стеснялась сама себя.
Коринна перебрала почту, вытянула один конверт — и лишь потом направилась на кухню. Налила себе большой стакан апельсинового сока, вернула бутылку точно на то самое место в холодильнике, откуда взяла, достала из ящика нож, вскрыла конверт и наконец устроилась за столом со стаканом в одной руке и письмом в другой. Она начала читать:
7 
