16 
Ли был прав. Но он слишком далеко зашел с этой картиной, так далеко, что грань между картиной и самой Гретхен стерлась. Во всяком случае, в сознании Карен.
— Черт побери, — усмехнулся Ли, — пусть наши дети учатся от нас, что в жизни есть такая штука, как страсть.
— Во мне достаточно страсти, — отпарировала Карен.
— К делам, а не к мужчинам. Ты никогда не начинаешь первой.
Это было правдой. На секунду Карен почувствовала себя виноватой.
— Да, — сказала она тихо, — я не начинаю первой. Первым начинаешь ты. Хотя в последнее время этого не происходит. Интересно знать почему.
— Я жду от тебя знака.
— Раньше не ждал. Приходя с работы домой, ты способен думать только о двух вещах: сексе и бейсболе. В конце дня мне бы хотелось быть такой же беззаботной, как и ты. Но у меня всегда куча дел.
— Скажи спасибо, что ты не работаешь.
— Я работаю, — взорвалась Карен, — и тебе пора это признать. Тебе неплохо живется, Ли. Мало кто делает для мужа столько, сколько я. А ты рискуешь всем, бегая на сторону.
— С этим покончено. Я обещал тебе и держу слово. Разве я давал тебе повод сомневаться?
— До последнего времени — нет, — солгала она, потому что не хотела упускать главного. — Пока не обнаружилась эта история с Гретхен.
— Я к ней не прикасался, — прорычал он.
— Тише.
— Плевать на все, хочу и кричу.
Ли выскочил из кухни в тот момент, когда туда входила приунывшая Джули.
— Куда ушел папа?
— На работу.
— И даже не поцеловал меня, — обиженно сказала девочка.
И меня тоже, подумала Карен, желая ощутить обиду. Но после стольких лет разочарований не почувствовала ничего.
Приехав в школу, Аманда с первой минуты поняла: история с Куинном породила множество слухов. Ребята стояли кружками, кидая взгляды в ее сторону. Она приблизилась к группе новичков.
— Мистер Эдлин действительно вызвал полицию? — спросил один, имея в виду директора школы Фреда Эдлина.
— Нет, полиция ничего не знает.
— Какая разница, если его исключат из школы, — сказал другой. — На него заведут дело.
— Его не исключат, — поправила Аманда, — а просто отстранят от игр. Если к концу года Куинн ничего больше не натворит, его личное дело останется чистым.
— Его родители подадут на школу в суд, — сказал третий.
— Я ничего об этом не слышала. Вместо первого урока будет собрание, и мистер Эдлин сам расскажет, что правда, а что — нет.
Она прошла к себе кабинет и положила вещи на стол. Нужно было позвонить в клинику и сообщить плохие новости. Ей захотелось позвонить и Грэму, но при мысли об этих звонках ей стало тошно.
Звонки подождут.
Пока Аманда проверяла, не пришло ли на компьютер новое сообщение от Куинна, Джорджия закончила деловой завтрак в техасском отеле, собрала вещи и села в такси. Проехав не больше двух кварталов, такси застряло в пробке. Через несколько минут водители вместе с пассажирами уже стояли у открытых дверец, нетерпеливо глядя вперед.
— Там авария, — сказал один.
— Стройка, — поправил другой.
Джорджии было все равно, что там, лишь бы не опоздать на самолет.
Пока Джорджия обливалась потом под жарким техасским солнцем, Карен тоже пришлось попотеть. Она знала свое дело — знала, как обшарить карманы брюк, просмотреть бумаги в письменном столе, заглянуть под стельки. Она обнаружила свежие счета по кредиткам и просмотрела их на предмет подозрительных трат, обнаружила свежие телефонные счета, в которых фигурировали повторяющиеся незнакомые ей номера. Улик было предостаточно.
Он пришел рано, но готов был и подождать. Предвкушение волновало его. С каждой минутой он возбуждался все больше.
Скрытый в конце померанцевой аллеи особняк, выстроенный совсем недавно, был таким же затейливым, как и дома, стоявшие ближе к гостинице. Идеальное место для свиданий, хотя то, что происходило между ними, не исчерпывалось этим словом. Они были вместе слишком долго. Здесь больше подошло бы слово «связь». Да. Но не только. Она была ему нужна. Необходима для душевного покоя.
В дверь тихо постучали. Он вскочил с кровати, распахнул дверь и прильнул к ее губам прежде, чем дверь с тихим щелчком закрылась. На ее губах был вкус мяты, груди налились, живот мягко округлился — она нравилась ему такой.
— Ты прекрасна, — прошептал он. — Как ты себя чувствуешь?
16 
