Особенно,... 
30 
Это тревожило Логана. Даже больше чем тревожило. Он терзался, не обидел ли ее своей чрезмерной заботливостью. Потащил на прогулку, хотя она сказала, что ей не хочется идти. Теперь она пряталась от него. А у него появилось желание кого-нибудь избить.
— Попытайся, Брюстер, начать с себя. Ты парень, который не уважает ее мнение.
Так же, как ее тетя и дядя. Ему еще повезло, что она не бросила его, о чем он говорил этому мальчишке Джеку. Логан верил, что она не уйдет. В ней слишком много доброты и ответственности, чтобы бросить все, не закончив работы. Но проклятие! Он не может ей запретить думать об этом. И его вина, что она так думает. Он должен извиниться. Прямо сейчас, сию минуту. Подняться по лестнице, заключить ее в объятия и пообещать: она может делать все, что пожелает, и он не будет из-за этого устраивать шум.
Сейчас он поступил правильно, не ворвался в ее комнату, не повел себя как завоеватель. Он бродил по зданию. Иногда это помогало, но сегодня не помогло. Надо убедиться, что он не обидел ее, не задел ее чувства справедливости. Потребность приласкать и успокоить ее мучила словно нож, воткнутый в спину.
— Двигайся, приятель, — проворчал Логан, идя по коридорам с глушащими звук полами.
Нужно держаться от нее подальше. Ради их обоюдного спасения. Он сделает еще один круг по нижнему этажу, может быть, поплавает, попытается устать, а потом...
Серебристый свет привлек внимание Логана. Дверь в маленький зрительный зал была прикрыта. Но в зале кто-то сидел. И не просто кто-то.
Ребекка.
Одна здесь. Тоже не спит. Он заставил ее собственными методами лечить бессонницу.
Определенно, если сейчас войти в дверь, это будет ошибкой.
Если бы он был мудрым человеком, то повернулся бы и зашагал в свою комнату.
Для этого необходимо собрать всю силу воли. Но потребность видеть ее была такой сильной, что он не смог устоять. И к тому же ему надо лишь убедиться, что с ней все в порядке. Логан подошел к двери, осторожно повернул ручку и тихо вошел в зал.
Она сидела в кресле и плакала. Дрожавшие на ресницах слезы, коробка с бумажными платками у локтя, влажные волосы над мокрыми глазами. Закутанная в огненно-красный халат, она тихо всхлипывала, и слезы бежали по щекам, оставляя узкие блестящие полоски.
— Ребекка, любимая... — Логан стремительно пересек комнату и, сев рядом с ней, поднял ее и посадил к себе на колени. Потом обнял и крепко прижал к себе. — В чем дело, ангел мой? Кто обидел вас? Я? — Он говорил и покачивал ее. Нежно приглаживал волосы. Пытался утешить и согреть своим телом. — Ребекка, — повторил он, но она молчала, и он чуть откинулся назад, чтобы посмотреть ей в глаза.
Еще одна слеза долго ползла по щеке, задержалась, дрожа, на подбородке. Он поднял руку, чтобы вытереть ее, но Ребекка схватила его за запястье, смущенно глядя на него большими фиалковыми глазами.
— Логан, простите, — задыхаясь, проговорила она. Глаза стали еще больше. Она смахнула влагу со щек.
— Ах, Ребекка, вам ли просить прощения? Это я, идиот, заставил вас прятаться. Меня надо посадить в тюрьму за то, что я весь день таскал вас по городу, заставил вас испытывать неловкость, что вовсе не входило в мои намерения. Знайте, я не хотел этого.
Она закрыла глаза, подалась вперед и спрятала лицо у него на груди.
— Вы такой хороший человек, Логан, — приглушенно выдохнула она.
— Черта с два хороший. Я командовал вами целый день, но только потому, что беспокоился о вас, Ребекка. Правда. — Он еще чуть откинулся назад, чтобы лучше видеть ее лицо.
Она покраснела и схватила его за рубашку.
— Вы не понимаете. Мне... мне так неловко.
— Потому что вы плакали при мне, любимая? Не надо. Я ничего не видел. Только скажите мне, в чем проблема? Во мне? Или в Грэди Барроне? Или кто-то еще обидел вас? Что-то сказал? Только скажите мне, мой ангел. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить положение.
Она закрыла глаза и вздохнула опять. Ему до боли хотелось крепче прижать ее к себе. Но он не стал этого делать. Не мог. Не сейчас, когда он больше всего хотел поступать правильно.
Ребекка открыла глаза и, прикусив губу, снова провела рукой по мокрому лицу и посмотрела в глаза Логану.
— Трудно сказать, — Голос тихий-тихий. Ему пришлось придвинуться ближе, чтобы услышать ее слова. И губы... Он не собирался сейчас думать о ее губах. Он ни о чем не должен думать, только о том, как помочь ей.
— Все будет прекрасно. Только скажите мне, — прошептал он и опустил голову, чтобы поцеловать ее мокрые пальцы.
30 
