— Не по карману, а?
— Ничего, справлюсь.
Она вытащила из сумочки сигарету с марихуаной и закурила.
— Вот что я тебе скажу, — начала она и предложила ему затяжку, но он мотнул головой. Кому надо, чтобы полицейские остановили их в такой час? — Из тебя получится потрясающий стриптизе?. Тело блеск, и ты умеешь двигаться.
Он расхохотался.
— Ну ты даешь!
Она осталась серьезной.
— Что тут забавного? Платят хорошо, и мужчины занимаются этим теперь наравне с женщинами.
— Я актер. Я же тебе сказал.
— Чем это мешает тебе раздеваться и брать за это деньги?
— Ты, конечно, скажешь, что Сильвестр Сталлоне сделал карьеру этим способом?
— Вот именно. Или ты не читаешь скандальную хронику?
— Этим грязным газетенкам верить нельзя. Ну, а твой приятель Банч… Кранч… Стена Иерихонская. Он раздевается?
— В голом виде на него и задаром смотреть не станут. Сутулые плечи, кривые коленки, и в хлебной корзинке всего ничего.
Он подрабатывает как официант — на голливудских вечеринках.
Думает, так его откроют.
А, к черту! Бадди забрал у нее сигарету, глубоко затянулся и потом небрежно сказал:
— Вдруг да и открыли? С ним же вот-вот контракт заключат.
— Брось! Неужели ты поверил? Да если Йер подаст сандвич Джонни Карсону, он всех оповестит, что его вот-вот пригласят в» Вечернее шоу «.
— Значит, никакого фильма вообще нет?
— Он ходил представляться.
— Для какого фильма?
Она тихонько засмеялась.
— Хочешь подставить ему ножку?
Он осторожно загнал машину на стоянку, удобно расположенную против их дома.
— Мы живем в свободной стране.
— Тебе виднее.
— Так что это за фильм?
— Зайдем ко мне нюхнем. От снега у меня всегда память улучшается.
Он подумал об Ангель. Красивая. Невинная. Ждет его.
Потом он подумал о паршивых сорока двух долларах.
— Ладно. Почему бы и нет?
Джина Джермейн имела агента, менеджера, секретаря, гримера-художника, парикмахера, бухгалтера, советника по вкладам, преподавателя драматического искусства и двух бывших мужей, — и всех их надо было содержать. Все они в чем-то он нее зависели.
Ей было тридцать три года — двадцать девять для прессы. Блондинка — крашеная, а не естественная. Хорошенькая, с круглыми, чуть выпуклыми глазами, вздернутым носиком и людоедским ртом, полным острых, белых, безупречных зубов. На Западном побережье Америки были тысячи девушек таких же хорошеньких, как Джина Джермейн. Но вот тело превращало ее в нечто особенное. Длинные точеные ноги, поджарая задница, двадцатидюймовая талия и огромная грудь. Тридцать девять упругих пышных дюймов с большими бледно-шоколадными сосками.
Звездой Джину Джермейн сделали ее потрясающие груди. В девятнадцать лет она попала на страницы» Плейбоя «, и ее немедленно открыл Голливуд.» Сейчас же пошлите за ней!»— распорядились две главы кинокомпаний, три директора студий и четыре восхищенных агента. А она уже была там. Макси Шолто, ловкий деляга, умевший распознать пару сенсационных грудей с первого взгляда, опередил всех.» Позвольте, я буду представлять вас, — сказал он, включив на полную силу свою подлую улыбочку. — Позвольте мне сделать из вас звезду «.
Старомодные, но такие весомые слова сработали. Джина оставила довольно тихую карьеру манекенщицы в Хьюстоне и улетела с Макси в Лос-Анджелес, где он устраивал ей небольшие роли то там то сям. Ничего сенсационного. До того дня, когда она вошла в кабинет директора телестудии, села на стул с высокой спинкой напротив него и небрежно раздвинула длинные, точеные, сексуальные ноги, как втолковывал ей Макси.
Налитые кровью глаза директора полезли на лоб от возбуждения. На Джине Джермейн была белая мини-юбочка, а под ней — ничего. Ни колготок. Ни трусиков. Ничего.
Результатом была роль в еженедельном комическом телесериале и еженедельные свидания с телевизионным директором, который через два года скончался от массированного инсульта.
Джина очень огорчилась — он был такой милый старичок. Но, с другой стороны, она, в сущности, больше в нем не нуждалась. Телевидение сделало ее звездой, а Макси сделал ее своей женой.
Телевизионный сериал Джины продолжался пять лет, ее брак — лишь на несколько месяцев дольше, однако они с Макси расстались друзьями, и он был шафером на ее разрекламированной свадьбе с актером, чьим амплуа были мужественные мужчины, а любимым развлечением — избивать ее, так что она развелась и с ним.