Особенно,... 
78 
И тебе, подумала, усмехнувшись про себя, Маргарита. Дорогой Перри, я уверена, ты не разочаруешь меня и не станешь скрывать от всех свой гений. Нет, насколько мы с отцом тебя знаем. Она достала кружевной платочек и принялась обмахиваться.
— Ради Бога, Перри! Вы не даете бедной женщине угнаться за вашими мыслями. Постарайтесь успокоиться и объясните все толком. Какое отношение я имею к каким-то научным вопросам? Вам же прекрасно известно, что я лишь недавно покинула классную комнату. И, несомненно, если вы сделали открытие, то в этом только ваша заслуга, дорогой Перри. Об ином я и слышать не хочу.
Сэр Перегрин непонимающе наморщил лоб. В следующее мгновение, однако, лицо его прояснилось, и он слегка похлопал Маргариту по руке.
— Не беспокойтесь, мое дитя. У меня нет ни малейшего желания вовлекать вас в это дело. Я хотел лишь сказать, что именно вы привели меня в тот знаменательный день в книжную лавку. Разумеется, вы не имеете никакого отношения к моему блестящему открытию. Насколько мне помнится, вы тогда собирались выложить целых двадцать фунтов из выделяемой вам ежеквартально суммы за неуклюжую подделку под Чосера.
— Макиавелли, Перри. Это была неуклюжая подделка под Макиавелли, — поправила его светлость Маргарита, и ей невольно пришла на память строчка из знаменитого макиавеллевского «Государя»: «Существуют три типа интеллекта, — писал великий политический философ, — первый — это когда человек понимает все благодаря собственной сообразительности, второй — когда ему кто-то все объяснит, третий же — когда он ничего не может понять ни сам, ни с помощью объяснений. Первый тип самый лучший, второй очень хороший, третий же совершенно бесполезный». Донован, черт его возьми, понимал все сам, подумала Маргарита, тогда как сэр Перегрин, считающий себя необычайно умным, обладал, несомненно, «бесполезным» типом интеллекта.
Однако его можно было использовать.
— Да-да. Пусть будет Макиавелли, если вам так уж хочется. Все это не имеет абсолютно никакого значения, — проговорил раздраженно сэр Перегрин, не выносивший, когда ему возражали даже по самому пустяковому поводу. — Но вы должны выслушать меня. Должны постараться понять, насколько позволяет вам ваш женский ум, огромную важность сделанного мной открытия.
— Конечно, Перри. Если вы настаиваете. Но, может, прежде я позвоню и попрошу принести свежего чая и еще одну чашку? Финч, несомненно, будет весьма рад услужить вам, поскольку вы, как он не устает мне повторять, вызываете у него чувство глубокого уважения и восхищения.
— Чая? — сэр Перегрин посмотрел на Маргариту так, словно она предложила поджечь ему волосы на голове. — Я не хочу никакого чая. Вы меня не поняли? Я пытаюсь рассказать вам об открытии, которое потрясет этот остров до основания.
— Правда? Боже мой, как интересно. В таком случае мы, конечно, не станем пить чай. Может, тогда теплые булочки? Нет? Ну, хорошо, Перри, но только прошу вас, говорите помедленнее, рассказывая мне свои новости, чтобы я могла хоть что-нибудь в них понять.
Она едва удержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Сэр Ральф, по крайней мере, не отказывал ей в уме, в отличие от этого надутого индюка.
Положив тонкий манускрипт себе на колени, сэр Перегрин благоговейно разгладил пожелтевшие от времени страницы.
— Вы понимаете, это было чрезвычайно трудно, но с самого начала мне стало ясно, что в руках у меня необычайная ценность. — Наклонившись к Маргарите, он понизил голос до заговорщицкого шепота: — Записи сделаны шифром, причем на латыни. Шифр оказался чертовски трудным, но мне все-таки удалось найти к нему ключ.
— Сделаны кем, Перри? — тоже шепотом спросила Маргарита и мысленно вновь поблагодарила деда, настоявшего в свое время на том, чтобы она выучила латынь, и «Максвелла» за его многочисленные и разнообразные таланты. — И зачем? С какой целью?
Сэр Перегрин бросил взгляд на единственную дверь, словно боясь, что кто-то может их подслушать, и, нервно облизав губы, ответил:
— Его звали Бальбус. Само его имя послужило мне ключом, поскольку в переводе оно означает «тот, кто говорит невнятно». Ну, да это не столь уж и важно. Он и его семья жили здесь, в Лондоне, до того, как римские легионы покинули Англию, отправившись на защиту Италии. Ему пришлось срочно уехать и оставить все свои драгоценности и домашний скарб здесь. Перед отъездом, однако, он все спрятал — зарыл в землю — и оставил этот зашифрованный манускрипт, в котором подробно описал, где искать зарытые сокровища.
78 
