Особенно,... 
81 
Маргарита, весьма продвинувшаяся в искусстве притворства в последние дни, состроила было недовольную гримаску, но вдруг просияла, будто в голову ей неожиданно пришла замечательная мысль.
— А как насчет отступного, дедушка? — спросила она, глядя с ухмылкой на деда.
Сэр Гилберт с грохотом опустил пустой стакан на столик.
— Идет! — воскликнул он, явно довольный готовностью, с какой внучка приняла его дезертирство. Однако в следующее мгновение он посерьезнел. — Что ты задумала, девчонка? Тебе не удастся уговорить меня разрешить тебе кататься в моем седле, как ты делала это в Чертси. Здесь Лондон, девушка, и или это дамское седло, или вообще никакого. И я также не разрешаю тебе подстреливать кого бы то ни было — если, конечно, это не кто-нибудь из тех старых дураков, которые ходят, прирученные тобой, по моему дому. Здесь я могу сделать исключение.
— Фи! — воскликнула Маргарита, изображая недовольство, и поднялась с кресла. — Ну, хорошо, старина. Думаю, мы найдем с тобой какой-нибудь компромисс. Ты сказал, что я выгляжу голой без маминого жемчужного ожерелья. Но я специально его не надела, поскольку оно совсем не подходит к этому платью… не то чтобы мне хотелось беспокоить тебя по таким пустякам…
Она подошла к сэру Гилберту вплотную, обняла его за шею и кокетливо склонила голову набок.
— Но прекрасные рубины бабушки… о, дедушка, это было бы великолепно!
— Рубины Марджи? — Сэр Гилберт покачал головой. — Довольно красивые побрякушки, согласен. Но они, насколько мне помнится, красные, как кровь, и невинной девушке совсем не пристало их носить.
— Да, кроваво-красные. — Маргарита прижалась щекой к широкой груди деда. Как кровь девственницы, приносимая в дар мужчине, которому она себя отдает. Ей хотелось, чтобы предстоящая ночь стала ночью предзнаменований и скрытых символов, исключительно важной ночью, которую Томас Джозеф Донован запомнит на всю жизнь. — Да, я забыла сказать тебе, что лорд Мэпплтон будет сегодня на балу с Джорджианой Роллингз. Он прислал днем записку, в которой выражает надежду увидеться с тобой на балу у леди Джерси и поблагодарить тебя за то, что ты познакомил его с прекрасной Джорджианой.
— О, нет. Только не это. Все что угодно, только не этот потертый Ромео и мисс Удивление. Именно так — мисс Удивление — называет ее Донован. Вот кого бы я повидал с громадным удовольствием!
Он высвободился из объятий Маргариты и, подойдя к камину, нажал скрытую пружину на покрытой искусной резьбой каминной полке. В ту же минуту висевший над камином портрет его покойной жены скользнул в сторону, и в открывшейся за ним нише стал виден металлический сейф. Сунув в сейф руку, сэр Гилберт достал оттуда золотое с рубинами ожерелье.
— А серьги, дедушка, — подала за его спиной голос Маргарита, решив идти до конца. Общество все равно не простит ей рубинового ожерелья. — Они маленькие, как мне помнится, и совсем не претенциозные. И, может, также браслет, поскольку руки у меня голые?
Пять минут спустя, после того как появилась миссис Биллингз все в том же сером унылом платье и с выражением покорства на лице — оно не изменилось даже при виде кричащих драгоценностей на ее подопечной, — Маргарита поцеловала сэра Гилберта и, пожелав ему доброй ночи, направилась к двери.
На пороге она, однако, остановилась и, обернувшись, взглянула на деда, в глубине души сознавая, что в последний раз смотрит на него глазами невинной девушки. После чего глубоко вздохнула, повернулась вновь к двери и, подняв высоко голову, отправилась навстречу ожидавшей ее судьбе.
— Ради Бога, стой спокойно! Как, ты думаешь, я смогу завязать эту штуковину, если ты все время вертишься? Любой решил бы, что у тебя в штанах полно клопов.
Томас приподнялся и посмотрел поверх седой головы Дули в зеркало, пытаясь разглядеть себя в нем.
— Пэдди, — простонал он, поправляя галстук — третий, примеряемый им за последние несколько минут, — ты меня почти задушил. — Он сорвал с шеи пышный полотняный галстук и бросил его на кровать. — Ладно, Пэдди, оставь. Все это бесполезно. Давай мне другой. Я повяжу его, как обычно, и покончим на этом.
— А о чем я твержу тебе уже битый час? — проворчал Дули и, взяв с кровати брошенный Донованом галстук, вытер им потный лоб. — Сказать по правде, парень, ты смотришься намного лучше, когда в твоем костюме имеется некоторый беспорядок, — тогда ты больше похож на человека. Глядя, как ты суетишься можно подумать, ты собрался под венец. Ага, вот так-то лучше. — Он бросил галстук, которым вытирал лицо, на стул и взялся за шляпу. — Ну, что, мы идем, или ты хочешь, чтобы я еще раз отряхнул щеткой твой жилет? Или, может, ты вообще решил сменить экипировку? Ты уже два раза переодевался, черт подери, так что меня ничуть не удивит, если ты разденешься сейчас догола и все начнешь сначала.
81 
