139 
— Открой шкаф и выбери, что тебе понравится. И отдохни немного. Обо всем поговорим позже. Вскоре раздался телефонный звонок, и Стефания поспешила снять трубку. Но это был не Брукс, а Александра.
— Меня пригласили роскошно отужинать в новом итальянском ресторанчике в Сохо. Так сказать, освятить своим присутствием зал, который после этого станет еще одним модным ресторанчиком.
— Как это вульгарно с их стороны, — отозвалась Стефания. — И часто случаются такие приглашения?
— Сердечко мое! С тобой все в порядке?
— Конечно, а почему ты спрашиваешь?
— Потому что… либо ты уже спишь, либо… Ой, прости! Ты что, не одна в постели?
— Одна. О чем ты?
— Тогда ничего не понимаю! Мы же с тобой только и делаем, что каждый месяц «освящаем» новое местечко! А ты спрашиваешь… У тебя какие-то неприятности?
— Ну… Потом расскажу.
— Ага, значит, все-таки есть что-то. О’кей, как насчет того, чтобы поужинать со мной сегодня? На этот ужин я согласилась, потому что владелец ресторана сделал мне как-то одно одолжение.
— Как называется заведение?
— «Иль коччио орт». Кажется, в переводе на английский означает «Золотой петушок», да? Стефания рассмеялась:
— «Золотой экипаж». Тебе необходимо еще раз пролистать учебники по итальянскому. Когда?
— В восемь, устроит? Я заеду за тобой. Прежде чем Стефания успела вернуться к Габриэль, телефон зазвонил снова. На этот раз звонила Сабрина.
— Я недолго, Стефания, просто появилась новость, которую ты должна знать.
— Что такое?
— Ничего, все нормально. Но Нат сказал, что он переносит рентген на двадцать второе число.
— На двадцать второе?! Но ведь это всего через неделю!
— Через десять дней. Что значит «всего»?
— Я просто удивилась, что так рано. Как у тебя рука?
— Откуда я знаю, ведь у меня повязка. Подожди! — Голос Сабрины отдалился от телефонной трубки. — Клифф, разумеется, ты тоже поедешь со мной в аэропорт. И ты, Пенни. Мы все поедем. — Ее голос вернулся к Стефании. Она спросила с оттенком раздражения: — Ты когда-нибудь бываешь одна в своей семье?
— Не часто, — подумав, с улыбкой ответила Стефания. — Кого ты встречаешь в аэропорту?
— Гарта. Он всю неделю был в Беркли. Стефания, я должна заканчивать. Там внизу дети опять что-то не поделили. Я просто хотела предупредить тебя заранее об изменившейся дате. Значит, двадцать второе октября. Позвони мне попозже, и мы уже спокойно поговорим.
Стефания, положив трубку, вдруг поняла, что машинально повторяет про себя слова сестры:
«Значит, двадцать второе октября… Двадцать второе октября… Еще десять дней. Сабрина говорила как-то… как-то без эмоций. Ни с радостью, ни с грустью. Как она там? А как я? Интересный вопрос…»
Впрочем, у нее не было сейчас времени думать об этом. В утешении нуждалась Габриэль. Бедняжка. Они проговорили до пяти часов.
Стефания настолько встревожилась за состояние подруги, настолько сильно была возмущена той низостью, которую совершил по отношению к ней Брукс, что позвонила ему и сказала, чтобы он встретился с ней и Александрой за чашечкой кофе и десертом в «Иль коччио орт».
Не дожидаясь ответа Брукса, который мог и отказать, Стефания положила трубку.
— Не возражаешь? — спросила она у Александры, когда они сидели в ресторане и ели телятину с миндалем и изюмом, запеченное «мозарелли», «скампа», едва успевая отмахиваться от назойливых официантов, которые должны были обеспечить «двум леди незабываемый вечер».
— Что ты, сердечко! После всего, что ты мне рассказала, мне просто не терпится посмотреть ему в глаза! Что мы с ним сделаем? Обойдемся плеткой или подвесим вниз головой?
— Дадим ему последний шанс. Ради Габи. Они улыбнулись друг другу. Зеркальные стены отразили их прекрасные лица по всему бело-золотому залу ресторану. Две очаровательные женщины, роскошно одетые и многочисленным персоналом, словно особы королевской крови.
В десять часов появился Брукс. Ему не нужно было выискивать их глазами: они сверкали на весь зал, как две ослепительные жемчужины.
— Три бисквита и три кофе, — сказала Стефания суетившемуся официанту. Затем она перевела строгий взгляд на Брукса. — Габи остается пока у меня. Завтра я заеду за ее вещами. Позаботься, пожалуйста, о том, что бы все было упаковано и готово к транспортировке. Он кивнул:
— Я и сам не рад этому, ты же знаешь…
— Да ну? — воскликнула Александра. — Мне так жаль тебя! Брукс не обратил внимания на колкость.
139 
