57 
Он выплыл, отплевываясь.
— Ты видела?
— Надо быть слепой, чтобы не видеть! — крикнула Елена. — И еще глухой.
— Я еще раз прыгну. — Он подплыл к берегу, и Доминик помог ему выбраться из воды. — Смотри на меня.
— Еще пару раз — и все. Скоро стемнеет.
Но еще было вполне светло, и заходящее солнце окрасило воды озера в роскошные оттенки золота. Господи, до чего же здесь спокойно! Несмотря на напряжение, она не могла не оценить тот покой и благословенную тишину, которые окружали их эти три дня.
— Очень мило. — Гален опустился рядом с ней на качели на веранде. — Люблю качели.
— У тебя на ранчо на веранде гамак, — заметила Елена.
— В гамаках хорошо дремать. На качелях приятно общаться. Я вполне могу себе представить, как мы с тобой в ближайшие пятьдесят лет сидим здесь и слушаем пение птиц и скрип качелей.
— Я не могу.
— Потому что ты вся в узлы завязана, даже помечтать не в состоянии. — Он взял ее за руку. — Не напрягайся. Я всего лишь хотел подержать твою руку. Я не пытаюсь снова заманить тебя к себе в постель. — Он большим пальцем нащупал ее пульс. — Не уверен, что ты не развалишься на куски, если я займусь с тобой любовью.
— Я не так слаба.
— Видит бог, я тебя в этом не обвиняю. — Он рассеянно начал поглаживать ее пальцы. — Какая слабость? Разве ты допустишь?
— Я не могу. Сейчас я не могу думать ни о чем, кроме Чавеза. — Она перевела взгляд на плещущегося в воде Барри. — Я была слабой тогда, много лет назад. Я так боялась каждый день, когда он заканчивал со мной. Я была связана и беспомощна и знала, что на следующий день он вернется и все начнется сначала. Я не разрешала себе плакать, но не могла перестать дрожать. Я не чувствовала себя слабой, только когда мы боролись. Ведь я знала, что если позволю себе показать страх, то умру.
— Всех нас когда-нибудь настигает страх.
— Сейчас я такой роскоши не могу себе позволить. У меня Барри.
— И я. — Он поднес ее руку к губам. — Не забывай обо мне.
Вряд ли она могла его забыть, он зря опасался. Он всегда был рядом, разговаривал, двигался, трогал ее. Он вызывал в ней желание и сейчас.
— Твое сердце бьется чаще. — Он водил губами по ее запястью. — Хочу довести до твоего сведения, что секс считается надежным способом расслабиться.
— Но я же могу развалиться на части. Ты сам сказал.
— Готов рискнуть.
— Я не могу рисковать.
Он взглянул на нее:
— Если я буду продолжать в том же духе, ты передумаешь.
— Возможно. Но неприятный осадок останется.
— Знаю. — Он еще раз поцеловал ей руку и выпустил ее из своих ладоней. — Какая дилемма для изголодавшегося по сексу. Полагаю, нам остается лишь сидеть, качаться и думать о следующих пятидесяти годах. Ш-ш-ш, — остановил он ее, когда она собралась что-то сказать. — Я же сказал: думать, а не разговаривать. Ты не берешь на себя никаких обязательств, если молчишь.
Скрип качелей и присутствие Галена успокаивали. Он мгновенно выключил сексуальный заряд, как только понял ее теперешнее состояние. «Какой же он странный человек», — подумала она. Чуткий и прозорливый, жесткий и добрый одновременно, к тому же обладающий бесконечным рядом талантов и способностей. Просто удивительно…
Зазвонил телефон Галена.
Елена замерла.
— Спокойнее. — Он нажал кнопку. — Гален.
Елена почувствовала, как напряглись его мышцы.
— Не выйдет. Говори со мной.
— Кто это? — спросила она.
— Чавез.
Она похолодела:
— Он хочет говорить со мной?
Гален кивнул.
— Но мы не собираемся давать ему то, что он хочет. Ты не должна с ним разговаривать.
— Нет, должна. Дай трубку.
— Я сам с ним разберусь.
— Дай трубку.
Он после секундной паузы протянул ей трубку.
— Две минуты — и отключаешься.
Она едва слышала его.
— Я здесь, Чавез.
— Мне надо знать, где это «здесь», Елена. Ты водишь меня за нос.
Голос его звучал так близко, как будто Чавез был рядом, в нескольких футах от нее, а не на расстоянии в сотни миль. «Он далеко, — сказала она себе. — Он ничего не может тебе сделать. Он ничего не может сделать ни Барри, ни Галену».
— Возвращайся домой, Чавез. Ты нас не найдешь.
— Твой голос дрожит, Елена. Ты боишься, я угадал?
— Я тебя не боюсь.
— Врешь. Я всегда знал, когда ты боялась. Наши схватки тогда становились еще интереснее. Ты ведь боролась не только со мной, но и с собой. И страх победил, помнишь? Я ведь тебя побил.
57 
