5 
Должно быть, почувствовав на себе этот плотоядный взгляд, женщина повернулась, взглянула на него, и по ее молочной коже в одночасье разлился малиновый сок смущения, сконцентрировавшись в глубокой ложбинке ее аппетитного декольте.
Александрос ощутил острое желание остаться с незнакомкой наедине и слиться с этой волшебной кожей, которая загадочным образом выдает все чувства своей обладательницы. И не было сомнения, что эти чувства столь же огненные, как и токи крови под тонким шелком кожи.
Женщина показалась ему прекрасной. Совершенные черты лица, его нежный овал, мерцающие скулы, глаза ягненка, густые медовые волосы, волнами падающие на плечи… Но даже эта филигранная красота не давала ему отвлечься от властной округлости бедер и выпуклых ягодиц.
Женщина вошла в свой номер и закрыла дверь, служащие разошлись, и на этаже воцарился привычный респектабельный покой, а Александрос продолжал словно завороженный стоять в коридоре, глядя в сторону двери новой постоялицы.
Что-то знакомое и родное увидел он в этой чувственной женщине. Он напряг память, но ее тайники не поддались. Раздраженный, он вернулся в свой номер.
— Ты скоро? — окриком поторопил он Изабелл. — Я спешу. У меня сегодня важная встреча.
— Сейчас, дорогой, — звонко пропела она в ответ. — Не могу найти свой плащ в гардеробе.
— Поторопись, — скомандовал Александрос.
Его вполне устраивала Изабелл Золанц.
Женщины вроде нее были весьма опытны в обращении с миллионерами и знаменитостями всех сортов. Она умела почти не раздражать, будучи всегда рядом. Александроса не интересовало, как ей это удается и чего стоит. Ведь он подарил ей бриллиантовое колье. Поэтому, когда Изабелл ему надоедала, он просто игнорировал ее и не церемонился. Таковы были правила игры.
Наконец, Изабелл облачилась в свой плащ, призванный прикрыть собой ее вчерашнее вечернее платье, и Александрос скептически посмотрел на нее. Мила, но ничего выдающегося из себя не представляет, подумал он об Изабелл.
Теперь-то уж он знал точно, какая женщина ему необходима…
Очаровательная головка Келли вертелась из стороны в сторону, а глаза сосредоточенно выискивали в фойе гостиницы кого-то, кем в конечном итоге оказался ее добродушный дядюшка, в объятия которого она и устремилась, едва завидев.
— Прости, Алексей. Меня задержали дела, — объяснила Келли, по-родственному целуя его.
— Не извиняйся, родная. Я принесу тебе что-нибудь выпить.
Дядюшка говорил торопливо, проглатывая слова. И еще быстрее действовал. Не успела Келли предупредить его, что не станет пить ничего, кроме минеральной воды, он уже летел через весь зал к бару.
— Алексей! — крикнула она, но ее голос утонул в людском шуме. — Алексей… — с укором повторила она, когда дядюшка вернулся с коктейлями. — Скажи-ка, что происходит? До меня дошли слухи, что ты скрываешься от своей подружки?
— Как ты можешь так думать, Келли Демаршис? Разве не я тебя уверял, что для меня существует только одна женщина на всем белом свете? И эта женщина — моя любимая племянница.
— Во-первых, ты льстец; во-вторых, враль; в-третьих, ты забываешь, что я давно выросла. А поэтому перестань меня дразнить.
Неожиданно Келли увидела беспокойство во взгляде Алексея, и это беспокойство передалось ей. Ее брови сдвинулись у переносицы.
— Что произошло? — шепотом обратилась она к дядюшке.
— Келли, не оборачивайся, — со шпионской таинственностью проговорил тот. — В зал вошел один человек… Ты его знаешь… Но ты его давно не видела…
— Прошу тебя, не говори загадками! Ты же знаешь, что в шарады я всегда проигрываю, — упрекнула его Келли.
— Я уже встречал его этим утром в отеле. Попытался связаться с тобой по мобильному… Почему ты вечно отключаешь свой мобильный, Келли? — неожиданно вспыхнул Алексей.
— Потому что непрерывные звонки мешают работе, — в сотый раз пояснила она. — Продолжай…
— В общем, здесь Александрос Корос…
— Ах! — услышал Алексей в ответ.
«Ах!» звучно выпорхнуло из девичьей груди. В этом прочувствованном «Ах!» была и тайна зарождения жизни на земле, и трагическая гибель «Титаника», и весеннее цветение сакуры, и… первый поцелуй, который вылился в насквозь лживую публикацию таблоида и увенчался тирадой презрительного изобличения в ее адрес.
— Келли, дорогая моя. Мне очень жаль. Но мир тесен. Увы… Давай теперь постараемся сделать так, чтобы вы не встретились.
5 
