26 
Найдя в баре бутылку виски, он щедро налил себе в стакан. Подняв его, он вдруг обнаружил, что во второй руке держит мобильный телефон. Кому он собирался звонить? Массимо? Нет. Ах да, Виоле.
Сделав глоток, он набрал номер Кары. Он не знал, что скажет, просто хотел услышать ее голос.
— Алло…
Интересно, что за шум он слышит? Плач детей…
— Можно я возьму еще печенье, тетя Реджи? Пожа-а-а-алуйста…
Нико где-то прочитал, что трехлетний ребенок может создать шума больше, чем двести взрослых, вместе взятых.
— Одну минутку, дорогая. Извините, пожалуйста. Алло. Алло?
Ее голос звучал совсем рядом, но Нико чувствовал, что их разделяет не только океан.
— Это я, Нико. Я хотел узнать, благополучно ли ты добралась.
— Я звонила Массимо неделю назад. Разве он не сказал тебе?
— Сказал, но я хотел услышать это от тебя.
— Со мной все в порядке…
— Тетя Реджи! Тетя Реджи!
— О, нет! Не всю же тарелку! Нико, прости, здесь настоящий цирк. Можешь подождать секунду?
Плач, стук…
— Але… — вдруг раздался в трубке веселый детский голосок, и связь прервалась.
Может, оно и к лучшему? Он еще раз убедился, что у Кары своя жизнь, у него — своя.
Нико сжал кулаки, затем поднял стакан и залпом выпил содержимое. К счастью, виски был настоящим и крепким.
Он посмотрел на телефон, а потом решительно потянулся к бутылке и налил себе вторую порцию.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Дэвид и Дино во всю мощь вопили из своих кроваток, но последней каплей для Реджины стала смолкнувшая трубка в руках племянницы, которая схватила ее, чтобы поздороваться, и тут же нажала отбой.
Неужели только вчера она услышала любимую фразу Дональда Трампа — «Вы уволены!»?
На что она рассчитывала, заходя в кабинет босса и кладя на его стол злополучную папку? После того, как она настояла, чтобы босс выслушал ее сомнения по поводу этого дела, он приказал принести кофе. Размешивая сахар и сливки в чашке, он мягким тоном, каким обычно разговаривают с маленькими, неразумными детьми, объяснил, как много денег каждый год фирма получает от «Черного вепря». Когда Реджина не отступилась, он уволил ее. Вот так просто — взял и уволил. И вот теперь, впервые в жизни, у Реджина не было плана. Зато было много неоплаченных счетов и долгов.
— Джина, зачем ты выключила телефон? — Близнецы в кроватке орали все громче. — Мой друг мог решить, что это я не захотела с ним говорить и бросила трубку.
Джина пожала плечами и схватила очередное печенье.
— Мы же можем ему перезвонить!
— Больше никакого печенья! Ни тебе, ни мне.
В это время раздался звонок в дверь.
— Люси! — Реджина обняла свою беременную подругу, не дав даже переступить порог.
— О, шоколадное печенье! Мое любимое! — обрадовалась Люси.
— Добро пожаловать в «Клуб Любителей Шоколадного Печенья»!
Люси тут же схватила с подноса одно.
— А что здесь у вас за шум?
— Слава богу, ты пришла! Я просто с ума схожу. Пригляди за Джиной, пока я поменяю памперсы близнецам.
Люси пригладила свои коротко стриженные рыжие волосы.
— Принцесса, — позвала она. — Что ты делаешь в этом углу?
Джина тут же показала ей язык.
— Ты же Принцесса, я не обозналась?
— Я — Золушка.
— Ой, это моя самая любимая сказка. Хочешь, я тебе почитаю ее?
— Я сама умею читать.
Через десять минут женщины держали на руках по ребенку и кормили их из бутылочки, у их ног на полу устроилась Джина со своими куклами и книжками.
— Не могу дождаться, когда рожу своего малыша, — вздохнула Люси. — Детки такие славные.
— Но уж очень беспокойные.
— Ерунда. Дело того стоит. — Люси поцеловала темную макушку Дино. — Ну не красавчик ли?
Когда дети были накормлены и успокоены, Реджина вспомнила о звонке Нико и забеспокоилась. Все ли с ним в порядке? Можно ли верить таблоидам, в красках описывающим его роман?
Зачем он позвонил?
— Мы почти не разговаривали после твоего приезда из Италии, — заметила Люси.
— Я была занята… Много работы.
— А почему ты не рассказываешь о жиголо?
— Он оказался вовсе не жиголо.
— Ага. Он оказался настоящим парнем, и у вас все было серьезно?
— Да. Но теперь все закончилось.
— И?
— Я… Я пока не могу говорить об этом.
— Настолько все было прекрасно?
— Ненавижу, когда ты думаешь, что видишь меня насквозь! Это был сон, понимаешь?! А теперь я проснулась. Я здесь, он — там, конец истории.
26 
