Особенно,... 
31 
— Ты знатного — происхождения, ты должен жениться на Виоле. Ты ведь хочешь на ней жениться?
— А мой ребенок будет расти в Америке… ублюдком? Его будет растить такая женщина, как ты… Он вырастет уверенный, что его отец отказался от него. Кроме того, ты всегда можешь продать эту историю газетам.
Реджина уже едва не рыдала.
— Я никогда не сделаю этого!
Нико посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.
— Ты знала, кто я, в нашу первую встречу? Ты намеренно все это подстроила?
— Мне не нужен ни ты, ни твой титул, ни твои деньги. Я адвокат, и моя карьера…
Он засмеялся.
— Ради бога! Тебя уволили два дня назад.
— Откуда ты знаешь?
— За деньги можно найти множество ответов. Будучи юристом, ты-то должна знать об этом.
— Я… Я хочу, чтобы ты ушел! Я позвонила тебе, потому что думала, что ты разумный человек. Я просто хотела, чтобы ты знал. Но теперь я точно знаю, кто ты! Надменный, самоуверенный негодяй!
— Я тоже знаю, кто ты.
— Но я не такая, как ты думаешь, а вот ты…
— Всю свою жизнь ты чувствовала себя отверженной. А твою сестру все любили. Ты все пыталась выбраться из этой ситуации, не думая о цене, о тех, кому ты причиняла боль.
Кто ему наговорил такого?
— Ты мне не нужен. Я смогу вырастить своего ребенка без тебя и вообще без кого бы то ни было.
— Но ты не сделаешь этого, потому что я тебе не позволю. Ты выйдешь за меня замуж. На год. Тогда мой сын не будет незаконнорожденным.
— Я ненавижу тебя!
Их глаза полыхали одинаковым яростным огнем.
— Думаю, год мы выдержим друг друга.
— Ты сошел с ума?
— Да, и это твоя вина. — Голос Нико был тихим и угрожающе спокойным, и Реджине захотелось ударить его, вцепиться в его роскошные черные волосы. — Через год ты вольна делать все, что тебе заблагорассудится.
— Моя жизнь здесь.
— Но только не в течение следующего года. Мой ребенок не родится незаконнорожденным.
— Это и мой ребенок!
— Если ты не согласишься выйти замуж на моих условиях, я буду настаивать на опеке через суд. Моя семья очень могущественна, не стоит меня вынуждать. Поверь, это будет не лучший опыт в твоей жизни. На развод сможешь подать, когда ребенку исполнится три месяца. После развода я буду видеться с ним, сколько захочу.
— С ним? Почему ты говоришь о нашем ребенке как о мальчике?
— Хорошо — или с ней, — поправился Нико.
— Если ты считаешь, что я позволю тебе управлять моей жизнью и жизнью ребенка, пусть еще и не родившегося…
— Это не моя вина, дорогая. Ты сама наняла меня, помнишь? В этом сарафане, с цветком в волосах, печальная, одинокая американка искала себе жиголо.
— Нет! — Это ужасное слово жиголо колоколом бухало в ее мозгу. Она его ненавидела.
— Я тебя пожалел, — жестко произнес Нико.
— Пожалел? — У Реджины перехватило дыхание.
— Ты выглядела такой чертовски… жалкой!
— Нет!
Он взял ее мобильный телефон, открыл записную книжку и стал читать вслух, набирая знакомый номер:
— Пять-пять-пять, шесть-четыре-пять…
Реджина не сразу осознала, что он действительно набирает номер ее родителей, и с ужасом услышала, как он произносит:
— Мистер Томей?
— Ты не смеешь, — зашипела она. — Они ничего не знают…
— Прошу прощения, сэр. — Нико прикрыл рукой трубку. — Значит, самое время им узнать. Насколько я слышал, он без ума от других внуков.
— Ты не можешь вот так вот …
— Мистер Томей… Приятно познакомиться с вами, пусть и по телефону. Я — князь Нико Романо. — Он перечислил все свои имена и титулы, которые, Реджина была уверена, ей никогда не запомнить, даже если она пробудет за ним замужем целый год. — Да, да. Самый настоящий. Да, у нас есть свой замок. Честно говоря, не один.
Ее отец, истинный фанатик гольфа, знал все из жизни гольфистов и другими знаменитостями не интересовался, поэтому не имел представления, кто такой Нико. Голос Нико был спокойным и уважительным, когда он объяснял, кто он такой. По мере их разговора в голове Реджины нарастал гул — она понимала, что Нико сейчас все расскажет ее отцу и окончательно разрушит ее жизнь.
— Я только недавно узнал, что ваша дочь беременна от меня.
О господи! Он сказал это! Папочка!
Отныне она всегда будет плохой дочерью. Время будто повернулось вспять. Вот ей снова три года. Она только что разбила банку с арахисовым маслом, которое отец запретил ей трогать. Резкий звук разбудил Сюзанну в ее кроватке, и она заплакала. Отец взял ее на руки, нежно прижал ее и стал обзывать Реджину всякими ужасными словами. Или она только представила это?
31 
