148 
У отстраненного от участия в судьбе Бруно, но пока еще не изгнанного Гаспара был только один шанс не попасть под колесо начавшейся шумной кампании — оставаться необходимым отцу Клоду. Но вот беда, Гаспар был в стороне от разработки календаря, а главное, никаких свежих идей не имел. И тогда он вспомнил об этом ревизоре.
Гаспар давно уже снял кое-какие копии с черновиков Бруно — еще когда тот склепывал новую хронику Папства, а потому мешкать не стал. Сел на своих «ретивых», тронул их за чуткие лысины и спустя полдня отыскал старика в маленьком домике на окраине Рима.
— Не поможете? — сразу перешел он к делу.
— Вам — нет, — мотнул головой одетый в поношенную рясу ревизор.
— А за деньги?
Ревизор поджал губы, и Гаспар вдруг подумал, что старик наверняка не берет взяток. Лишь так, проработав на канцелярию Папы всю жизнь, можно было остаться столь нищим.
— Это не взятка? — словно угадал его мысли ревизор.
— Нет, — улыбнулся Гаспар, — это — частный заказ.
— Давайте.
Гаспар приказал носильщикам опустить его на лавку и достал из-за пазухи помятую склейку из двенадцати рядов имен.
— За просмотр двести старых арагонских мараведи. А если найдете в этой схеме недостатки — тысяча.
Ревизор кивнул, быстро пролистал бумаги и прищурился.
— Это же имена Римских Пап?
— Да, — не стал скрывать Гаспар, — это новая история Ватикана, однако мое молчание я вам гарантирую. Вы же знаете, что люди Ордена умеют держать язык за зубами.
— Знаю, — сухо отозвался старик.
Он достал чистую бумагу и счеты, начал быстро щелкать костяшками, а часа через три полного молчания протянул Гаспару сводную таблицу.
— Все понятно. Вы разбили историю Папства на 24 сектора по 72 года.
Гаспар засмеялся.
— Вы ошиблись, святой отец… Здесь лишь 12 секторов — по 144 года.
— Не говорите, чего не понимаете! — обиделся старик и забрал свою таблицу обратно. — Смотрите!
Он принялся объяснять, и Гаспара прошиб холодный пот. Бруно обманул всех. Сказав, что раскидывает буллы на 12 секторов, на самом деле он разделил календарь куда как более тщательно — на 24 части. Именно поэтому получивший готовую склейку отец Клод и не увидел встроенной внутрь схемы странной механической цикличности.
— Porca Madonna…
Судя по таблице, времена смут, когда за три года сменялось по трое Пап и Антипап, повторялись, как деления на циферблате, — каждые 72 года! И эта улика была не слабее парагвайской!
— 973-й, 1045-й, 1117-й… — перечислял ревизор даты «смут». — Нельзя же так топорно работать, юноша! Где вас учили?
— В Сан-Дени, — глотнул Гаспар.
— Оно и видно, что не в Сорбонне, — ядовито хмыкнул старик. — Только и умеете, что шпагой махать…
Гаспар пристыженно опустил голову — пожалуй, впервые в жизни. Но ревизор еще не закончил.
— И потом, зачем вы сделали число Пап равным 288?
— А в чем дело? — не понял Гаспар.
Старик сокрушенно покачал головой:
— А в том, что 1728 год от Рождества Христова делится на 288 без остатка, давая в итоге полудюжину!
Гаспар замер, а ревизор продолжал его добивать:
— И, что еще хуже, последнего Папу от последнего Антипапы у вас отделяет то же самое число лет — 288!
Гаспар охнул. Случись кому копнуть, и это совпадение отнюдь не покажется случайным.
— И уж совсем плохо, — подытожил ревизор, — что само это число 288 — магическое, ибо при делении на число Иисуса оно дает число апостолов. Извините, юноша, но от этого воняет подделкой за три мили.
Гаспар молча сунул сводную таблицу за пазуху и положил на стол два кошеля по пятьсот старых мараведи в каждом. Дело было совсем плохо, но не для него. Теперь Гаспар снова был нужен отцу Клоду — просто потому, что именно в его руках были ключи от недостатков схемы.
— Подождите! — крикнул ему вслед ревизор, едва Гаспар на руках своих носильщиков тронулся к выходу.
— Да? — обернулся Гаспар.
— Вы верите в Бога, юноша?
Гаспар опешил.
— Н-ну, да. Конечно, верю.
Старик недобро прищурился.
— Тогда вы должны понимать, КОМУ этой вашей фальшивкой вы открываете дверь. Будьте осторожны со своей душой, юноша. Это не игрушки.
Когда братьев — одного за другим — начали выводить на аутодафе, Томазо встревожился. Со дня на день должны были вывести и его, а Томазо так и не мог решить, кто он.
Он совершенно точно знал, что он — не шестеренка. И когда он с братьями столь неудачно изымал архивы индийских христиан-кнанайя, и когда он отвозил на экспертизу Ордена не без труда вывезенные за пределы Эфиопии еретические Писания коптов, и даже когда он помогал падре Вербисту 50 выносить на задний двор и бросать в костер кипы подлинных китайских календарей, он ясно осознавал, что делает.
148 
